Книга Воин огня - Оксана Демченко

Складки у губ махига сделались чуть глубже, обозначая ответную радость. Магур сбросил с плеча мешок, торопливо в нем пошарил рукой и добыл резную фигурку белки. Грубую, старую, с двумя широкими трещинами. Уложил на ладонь - и улыбнулся шире. Белка на миг сделалась рыжей, обросла мехом огня и тотчас рассыпалась пеплом...

- Игрушка Чара, - пояснил Магур внучке. - Он сам сделал и сам мне подарил. Не мог ведь я отдать ариху то, что не греет мою душу? Я, надо полагать, сильно перед ним виноват. Пора исправлять ошибки. Идем. Теперь пень горелый мне виден и отсюда. Мы обойдем озеро и переправимся по верху запруды. Поднимемся на гребень холма и застанем того, кто украл у ариха даже имя, еще до заката...

- Разве можно победить огонь - огнем? - шепотом уточнила мавиви.

- Мне думается, когда твой дедушка называл ариха огнем, - лукаво блеснул дед глазами - рыже-карими, ярко вспыхивающими в лучах солнца, - твоя бабушка сердилась. Он куда больше. Мы ведь всего лишь люди, мы провели границы по незримому и для простоты разделили единое на четыре первоосновы.

- Дед так и говорил, - обрадовалась мавиви, поднимаясь с бревна и отряхивая платье. Магур уже шагал вниз по склону, быстрее и увереннее прежнего, так что Шеуле пришлось то и дело переходить с шага на бег, чтобы не отставать. - Отводил ариху особое место, даже уверял, что именно он есть движение и знак перемен не плавных и текучих, но резких... Нет! Как он называл? Качественных!

- Твой дед Рёйм был бы незаменим в нашем университете, где кроме названия все прочее - убого, - с долей грусти отметил Магур. - Мы взяли у людей моря слово, но книг и живых знаний не смогли добыть в достатке... Слово осталось пока что пустым. На вырост оно такое значимое, впрок.

Махиг уже спустился к самому берегу и зашагал босыми ногами по кромке воды, искоса поглядывая на блики, то и дело поднимая руку и словно черпая ладонью солнечный свет. Возле него - теперь мавиви уже не сомневалась и тихо гордилась собой - день цвел особенно ярко и полно. Вода светилась и взблескивала бронзовыми звездочками, тени рисовались густые и резкие, камни в зеленых волокнах водорослей делались теплее и подсыхали до самой воды, теряя глянец влаги с боков...

У большой запруды Магур, не замедляя шага, подхватил внучку на плечо и запрыгал по камням и древесным стволам, перегородившим водный поток. Мавиви часто оборачивалась и видела: следы стоп махига в первый миг совсем сухие. Потому ему и не скользко...

- Интересно, - отметил Магур, добравшись до берега и опустив мавиви. - Мне вроде бы снова не более сорока. Когда арих уйдет, я стану стариком, надо думать... А не переждать ли тебе наш с наставником разговор в лесу? Никудышный я буду защитник после исчерпания обретенного.

- Я иду с тобой, - в голосе мавиви обозначилось звонкое упорство. - Дед, я так решила!

- Точно, осинка, - улыбнулся Магур. - Ни на ноготь гнили... Вернемся в столицу, я пороюсь в старых сундуках. Моя сестра носила ожерелье, золотое. Такие мелкие осиновые листочки и красные бусины-ягоды... Тебе пойдет.

- Так ведь - память, - мавиви испугалась и дорогого подарка, и своей неготовности от него отказаться.

- Память должна жить, а не задыхаться в пыли сундука. Мы почти добрались. Хороший камень впереди, гляди: сама гора спину оголила. Ровно, удобно и зелени никакого вреда от наших... разговоров.

Магур негромко рассмеялся, провел руками по волосам, освобождая их от плетения двух коротких косиц, увязанных в единый узел на затылке и вместивших волосы со лба и висков. Обычная для воина прическа, удобно, пряди не лезут в глаза... А уж плести ли остальные волосы, украшать ли перьями или просто обрезать коротко - каждый решает для себя. Магур не срезал прядей давно, сплетая достигающие пояса полуседые прямые волосы в две косы и ничем их не украшая. Освобожденные волосы легли на спину, махиг улыбнулся, сложил у подножья последнего рослого дерева мешок, одеяло, длинный нож, снял с шеи амулет. Мавиви настороженно следила, но молчала и не мешала. Послушно пристроилась на одеяло, кивнула - буду здесь ждать, раз так надо. Взгляд неотступно следил за дедом. Вот он пошел по камням, скудно украшенным буроватым узором лишайника и мха, вверх, к самому затылку холма. Выбрал ровную плоскую скалу светлого оттенка и сел - как вождь на совете. С прямой спиной и каменной невозмутимостью на лице.

Солнце уже миновало полдень и заскользило от гор - к морю, махиг смотрел на восток, озаренный светлым золотом дня, клонящегося к предвечерью. Лицо его скрывала тень, и она постепенно удлинялась. Жар дня изливался на спину пожилого махига, делая кожу воистину бронзовой и яркой. Ветерок едва дышал, видимо, тоже ожидая чего-то опасного и обходя каменный горб стороной. Самые легкие пряди волос шевелились и багровели сиянием...

Когда тишина сделалась невыносимой настолько, что мавиви захотелось закричать, взрезая и освобождая натяжение незримых нитей, когда тень сидящего на камне выросла и почернела окончательно, а сам камень обрел розоватый теплый оттенок, только тогда явился наставник. Сперва его движение выдали птицы, затем мелкие камни отчетливо заскрипели под слаженной поступью босых и обутых ног. Наконец, нашлось и для глаз занятие: разбирать близящееся и проявляющееся все точнее в мешанине дальних теней, выделять из общей неразберихи детали.

Первым появился воин ранвари - в одной повязке на бедрах, без оружия. Голова гладко выбрита, в темных даже для махига руках, вытянутых вперед - длинный шест с багряными лентами и рыжими перьями, с тонко и звонко шуршащими золотыми кольцами, содержащими подвешенные в плетении узора амулеты. Несущий шест вряд ли видел его и слышал звук: в глазах билось безумие багряного заката, еще не коснувшееся неба на западе... Следом за воином шли два пожилых махига и несли знаки власти наставника. Далее, наконец-то, ехал сам он - на невысоком крепком рыжем коне, ведь не пристало столь важному человеку утомлять ноги. Замыкал шествие второй ранвари, с тем же безумием в некогда карих, а теперь жутковато и нечеловечески рыжих и ярких, глазах. Магура шедшие довольно долго не замечали. Старики устали нести знаки и спотыкались, сутуля плечи и глядя под ноги. Ранвари же не увидели бы и пропасти, пожалуй, двигаясь по привычной тропе. Сам наставник пребывал в дурном настроении, кутался в шкуру медведя, снятую целиком. Шкура была выделана и закреплена так, что морда зверя покоилась на макушке Арихада, а разверзтая пасть с бережно укрепленными клыками обрамляла лицо.

Лишь пройдя половину голого каменного пространства наставник увидел пожилого махига, остановил коня и тем дал знак замереть всем своим спутникам.

- Твой внук не явился в оговоренный срок, старик, - в голосе наставника прозвучало отчетливое озлобление, смешанное с презрением. - Мне нанесено тяжкое оскорбление всем вашим родом махигов, и я намерен покинуть вас. Макерга тоже разочаровали меня, я исполню наказание и уйду в степь.

- Пусть твои люди ждут окончания нашей беседы там, - Магур повел рукой, указывая место на склоне, противоположном тому, где оставил мавиви. - И коня заберите с собой.