Книга Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов

– Нет!

– Тогда помогай!

– Буду! – поклонился Райгула. – Только боярам сказать надо.

– Им терять нечего. Поклонятся в ноги новому князю, он их приласкает. Земли у боярина забрать нельзя, а князю в новой земле укореняться надо – с боярами дружить будет. Они это знают, потому смиренно ждут выкупа. Не говори им!

Райгула не стал перечить. Вздохнул:

– Поганые сейчас города наши жгут!

– Ярославна отобьется. Святослав Киевский поможет.

– Добрую жену тебе бог послал, княже! И лицом красна, и умна, и распорядительная, и детей тебе хороших родила. Тяжко ей сейчас!

– Знаю! – посмурнел лицом Игорь.

– И нам убежать будет тяжко. Охрана хоть кумыса напьется, а кругом – половецкий стан! Пастухи не спят – стада от волков охраняют. Увидят – шум подымут! Не уйдем!

– Помогут!

– Кто?

– Овлур.

– Ты веришь ему?

– Другого помощника среди половцев у меня нет. Приглядываюсь к нему. И ты с Михалкой гляди.

– Как велишь, княже! Только и с Овлуром уйти тяжко.

– Уйдем. Ты и Михалко – со мной?

– Мы всегда с тобой, княже!

– Тогда вечером будем пить кумыс вместе и смотреть половецкие пляски. Не кривись!

– Без сына приду – отрока испортим! Не гоже ему на этот смотреть!

– А девок половецких, в вежах взятых, по Полю таскать не срам! Требушить их у костра, мед пить прямо из баклаги. Видел я! Пусть приходит!

– Как велишь, княже!..

* * *

Бубен гремел. Несколько теней, пошатываясь, топтались у догоравшего костра, кружились и подпрыгивали.

– Ай-ай-ай!.. – пьяными голосами подбадривали их лежавшие на кошмах половцы.

Овлур тихо скользнул мимо и на короткое время задержался у большого шатра, полотняные стенки которого просвечивали в темноте огнями горевших внутри светильников. Прислушался. Из-за полога доносился мужской хохот и притворный женский визг. И здесь веселье было в разгаре. Овлур удовлетворенно кивнул и двинулся дальше. Вскоре остановился у небольшого шатра. Присел и приподнял полог.

У самого входа внутри горел небольшой светильник. Крохотный язычок пламени рассеивал тьму всего на длину локтя. Овлур придвинулся прямо к пламени, чтобы оно осветило его лицо. Почти сразу же из темноты возникла узкая женская рука и взяла светильник. На короткий миг огонек, прежде чем его задули, мягко выхватил из черноты красивое женское лицо с большими черными глазами, густые брови, изогнувшиеся как крылья чайки в полете – и все исчезло.

Овлур скользнул внутрь и прикрыл за собой полог. Он не успел выпрямиться, как мягкие теплые руки охватили его за шею и горячие губы жадно впились в его рот. Он упал спиной на ковер, женщина оказалась сверху, неистово лаская его руками и губами. Он жадно гладил ее упругие бедра, ощущая сквозь тонкую ткань шелковых шаровар их жар.

– Садха! – простонал Овлур в припадке страсти. – Садха!

– Молчи! – сердито шепнула ему на ухо женщина по-кипчакски. – Не надо громко!

"Никто не услышит!" – хотел сказать Овлур, но новая ласка заставила его блаженно замычать. Садха отпрянула на мгновение, а когда снова прижалась к мужчине, он почувствовал жар обнаженного тела. Садха резким движением стащила с Овлура порты и оседлала любовника. Их тела слились, и некоторое время в шатре были слышно только ритмичное дыхание двоих. Вскоре вздохи любовников стали более частыми, раздались резкие шлепки – будто кто-то наказывал ребенка; мужчина застонал, а женщина закричала. Приглушенно, низким от рвущейся наружу страсти голосом. И все стихло…

– Сегодня я тебя заждалась, – прошептала Садха, соскользнув с Овлура, но крепко прижимаясь к нему боком. – Что так долго шел?

– Ждал, пока охрана напьется кумыса, – также тихо ответил Овлур, – а у князя мужчины займутся женщинами. Раньше было нельзя – могли заметить. Теперь им не до нас.

– Он веселый, этот князь! – сказала Садха, и Овлур понял, что она улыбается. – Ездит на охоту, пьет кумыс с женщинами, смотрит, как они пляшут. Не то, что другие русские. Те ходят с темными лицами и совсем не смотрят на наших женщин. Тебе нравится у князя?

– Он хороший охотник и полководец.

– Кончак тоже так говорит. Он сказал, что ни за что не отпустит этого русского домой. Потому что князь придет вновь со своим войском и в этот раз обязательно побьет наших. Тогда нас погонят в полон и продадут грекам, – Садха передернула плечами. – Будем стоять на базаре, а эти с крашеными бородами будут ходить и щупать нас. Смотреть зубы, совать руки под одежду!

– Тебя не стали бы продавать. Ты жена хана. За тебя просто взяли бы выкуп.

– Кончак не станет платить за жену, с которой совокупились полсотни пьяных русских. А, может, и все сто. Когда тебя бросят поперек седла, кто будет слушать, что ты жена хана? Меня продали бы на базаре. Хорошо, что Кончак разбил русских. Он лучший хан в Поле! Сильный и беспощадный.

– А с женой он какой?

– Ему некогда любить жен. К тому же их у него много. Он приезжает ко мне два раза за лето, а иногда я жду его шесть лун. Он старый, а я молода. И я хочу, чтобы меня любил молодой и горячий, как ты.

– А если Кончак узнает про нас?

– Тебе сломают спину перед войском, а меня будут бить ногайками. Если не забьют насмерть и Кончак смилуется, отдадут в жены бедному пастуху, и я буду до смерти скрести вонючие бараньи шкуры.

– Ты не боишься?

– С тобой – нет!

– Ты такая красивая…

– И ты красивый. Твои глаза, как у степной лани, а лицо – как молодой месяц. Твои руки и ноги сильные, как у трехлетнего жеребца, а тело упругое и прохладное. Я хочу, чтоб ты обнимал меня крепко-крепко, ласкал горячо!

– И я этого хочу…

В шатре снова горячо зашептали. Увлеченные любовники не заметили, как тихо колыхнулся полог, затем тихо зашуршали шаги по траве. Человек, подслушивавший у входа, направился к шатру князя Игоря и, приподняв полог, вошел внутрь.

– Где ты был, Райгула! – воскликнул Игорь. Он сидел на подушке, скрестив ноги. В стороне Михалко пьяно обнимал двух хихикающих половчанок. – Гостьи соскучились.

– Ходил до ветру, – смиренно поклонился тысяцкий, присаживаясь.

– И что он тебе нашептал?

– Что нас не зря учат по-кипчакски, – усмехнулся Райгула. – Радуйся, княже! Овлур пойдет с нами и будет верно служить. Даже, если это будет ему не по нраву.

– Пронюхал что-то, – улыбнулся Игорь. – Не зря я тебя просил за ним приглядывать. Ты, как беркут, ни одну птицу не упустишь! Завтра скажешь, сегодня не будем. Пей! – Игорь протянул тысяцкому чашу. – И гостьи пусть выпьют. Михалко! – окликнул он отрока. Но тот продолжал обнимать половчанок.