Книга Шаман - Яна Золотова

24. Аргус

В южном городе, так похожем на этот — но в другой стране, где вместо винограда растут оливы, жил мальчик по имени Аргус. Семья его не была богатой, но и не страдала от бедности: отец ремесленник, мать швея, и на единственного ребенка денег хватало. Поэтому детство Аргуса было довольно беспечным: после обеда он нехотя помогал отцу в мастерской или выполнял мелкие поручения матери, а утром — посещал школу, где учились все окрестные детишки. Сидеть за партой в тёплые, погожие деньки было скучно, к тому же отец упрямо напоминал — пора сыну «взяться за ум» и перенять семейное дело. Пытаясь насладиться остатками свободы, четырнадцатилетний Аргус всё чаще стал сбегать с уроков.

Он еще понятия не имел, что ему по душе, но точно знал: ни горшки, ни платья его не прельщают. И наука — тоже. Хотелось повидать другие страны — но в матросы он не стремился. Узнать людей за стенами их маленького городка — но и торговля была не для него. В итоге Аргус бесцельно слонялся по улицам, купался в тёплом море, подслушивал байки подвыпивших рыбаков об ужасном чудовище, предвещавшем шторм.

Как-то раз, проголодавшись, он заметил за высоким забором монастыря потяжелевшие от налившихся плодов ветви яблони — и, недолго думая, с лёгкостью взобрался по старой каменной кладке. Никого не заметив в саду, кинулся к дереву — и вдруг наткнулся на рыжую девочку, собиравшую опавшие яблоки в подол длинного серого платья. Незнакомка испуганно отпрянула, отпустила подол, пряча бледные коленки — и яблоки вновь рассыпались по земле, укатились прямо к ногам Аргуса, который уже успел о них позабыть.

— Как тебя зовут? — произнёс он, делая осторожный шаг вперёд. — Ты тут живёшь?

Девочка, немного помолчав и убедившись, что обижать её не собираются, нерешительно кивнула.

— Мия, — пробормотала она.

— А я Аргус, — весело представился тот. — Идём гулять? Хочешь, я помогу тебе перелезть через забор?

Глаза Мии вспыхнули. Больше всего на свете она мечтала покинуть это невыносимо тоскливое место и посмотреть на город, прогуляться по его ярким, солнечным улицам — да еще вместе со своим ровесником! Но что будет потом? Её строго накажут, опять посадят на хлеб и воду и заставят дни напролёт молиться, стоя коленями на холодном шершавом камне…

Над городом гулко прокатился удар колокола, возвещая о наступлении полудня.

— Не надо, — тихо отозвалась Мия, опуская взгляд. — Настоятельница рассердится.

— Тогда я приду завтра! — уверенно выпалил Аргус. — Прямо с утра. Жди.

Он чмокнул опешившую Мию в щёку, подхватил с земли румяное яблоко — и в мгновение ока скрылся за забором, чтобы успеть домой к обеду и не вызвать у родителей подозрений. А Мия осталась стоять, неслышно шепча — не молитвы, а новое имя.

Однако дома Аргуса ждал неприятный сюрприз — родители прознали о постоянных прогулах, и отец решил, что нечего больше сыну штаны просиживать в школе. На следующее утро Аргуса подняли ни свет, ни заря, и до самого заката он проработал в мастерской. И на следующий день тоже. Отец не просто всерьез занялся его обучением, он заставил Аргуса отрабатывать потраченные на него деньги. А вечером еще предстояло разнести готовые заказы матери…

Мия ждала и ждала, но всё было зря. Забавный мальчишка с синими как летнее море глазами больше не приходил. Пару раз он выбирался из дома ночью, но, конечно, в ту пору в саду никого не было, а где находится комната Мии, он даже не знал.

Шло время, и как-то стало не до прогулок по городу. Мать Аргуса тяжело заболела и не могла больше столько работать. Отец, за много лет не добившись от него должного старания и аккуратности, в последние три года всё чаще переходя на крик в разговорах со своим новым «подмастерьем», окончательно сдался и решил отправить сына в столицу к своей сестре и её мужу-аптекарю. Прежде всего для того, чтобы сбыть с рук вечноголодного растущего юношу, на пропитание которого уходили деньги, отложенные на лекарства.

Аргус дураком не был и быстро понял, что стал для семьи обузой — а потому не противился отъезду. Он и сам уже хотел вырваться на волю из душной мастерской, из ставшего тесным городка, из круга знакомых с детства лиц… Надеялся втайне, что там, далеко, он найдет себя и докажет, что не бесполезен и бесталанен. Но прежде он должен был попрощаться.

И ранним утром, в последний раз обняв мать и покинув родной дом, Аргус отправился к высокой стене монастыря. Взобрался по ней, осторожно заглянул в сад — но увидел лишь какую-то девушку в платке, поливавшую цветы. Рыжеволосой девочки нигде не было.

Решив, что незнакомка не похожа на монашку, да к тому же еще не выглядит достаточно строгой и занудной, Аргус понадеялся на её понимание и тихо позвал:

— Э-эй! Ты знаешь Мию? Можешь позвать её сюда?

Девушка вздрогнула, и ковш с водой, выпав из её рук, покатился по земле. Медленно обернулась в сторону забора, словно не веря своим ушам — и яркое утреннее солнце выхватило выбившиеся из-под платка огненные пряди.

— Аргус? — прошептала она, глядя на опешившего юношу. Они оба не ожидали, что за эти несколько лет так повзрослеют.

— Я… прости…

— Ты пришел! — не слушая жалких попыток извиниться, просиявшая Мия бросилась вперед, кошкой вскарабкалась на стену и обхватила Аргуса за шею. — Как обещал!

— Я… да, — выдавил тот, смущенно глядя на такое близкое веснушчатое лицо.

— Давай сбежим! — горячо затараторила Мия, глядя ему в глаза. — Я не могу больше тут оставаться, я с ума схожу в четырёх стенах. Всю жизнь взаперти. Давай? Прямо сейчас. Мне всё равно, что настоятельница скажет!

Аргус отвел взгляд, и Мия удивленно попыталась поймать его вновь, не понимая, что происходит. Он же пришел… Разве это не значит, что до сих пор помнит, до сих пор не передумал?

— Не сейчас, — отозвался он. — У меня нет денег, нет своего дома — мне некуда тебя позвать.

— Это не важно! — перебила Мия, но Аргус жестом попросил её выслушать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мне нужно найти своё дело, то, что принесёт мне достаточно денег и будет по душе. А это проще делать, когда от тебя никто не зависит, понимаешь? Не бояться что-то менять.

— Понимаю, — шепнула Мия, опуская голову, чтобы спрятать невольные слёзы. — Ты вновь исчезнешь на долгие годы?