Книга Приятного аппетита, ваше величество - Ива Лебедева

— Не предложили, — согласилась я. — Потому что они оба здоровенные лбы с широкими плечами и повадками взрослых мужиков. А из меня мальчишка вышел мелкий и подходящий. 

— Ну вот, — согласилась Юйриль. 

— Угу… Ладно, мне пора. Я и так задержалась, наверняка уже ищут. Пока останешься здесь, не хочу рисковать.

— Хорошо. Положи меня, пожалуйста, обратно в дневник.

Я послушно кивнула и упаковала свое «наследство». Забросала узел землей, выровняла бурьян. И задумчиво прикусила губу. Так вот ты какая, прабабушка. Не знаю, куда делась настоящая Юйриль и почему ты заняла ее место… но, пока ты мне не вредишь, я тоже ничего плохого тебе не сделаю. И буду старательно «верить» в то, что принцесса просто поумнела. 

Глава 39

Интересно все же, почему так получилось. И не совсем понятно, что мне теперь делать со слишком умной прабабушкой. Она, конечно, все еще в зеркале. Но эта дама — не идиотка Юйриль, и она владела магией. Она придумала ритуал призыва чужой души. Зачем? 

Сложно это все. Откровенничать с новой принцессой я погожу: например, я не стала ничего ей рассказывать о своих «вассалах». Хотя изначально у дурочки-принцессы как раз хотела спросить, а считается ли эта кухонная клятва? Ну, в смысле, вот как у них тут положено — магически? Я-то ведь все еще принцесса. И из того, что успела узнать за время пребывания здесь, такими вещами правящая династия не шутит.

Та церемония, в которой мне надо постоять, кивнуть и сказать пару слов, — это именно оно. Раймон принесет мне клятву верности. Вместе с Джейнсом, кстати. Полынный герцог сказал, поморщившись, что придется делать это одновременно, чтобы ни у кого не было приоритета. Почему? Да потому, что первым такую клятву королю приносит королева, а если от династии осталась незамужняя наследница, то сначала клянется ее будущий консорт. Он самый главный и самый первый вассал королевы.

Так вот. Кажется, у нас проблемы. Не только у герцогов, но у всех вообще и у меня. Поскольку один сильно инициативный миньон уже успел. Если, конечно, эта клятва среди горшков и немытых сковородок считается. 

Все эти мысли бродили у меня в голове до самого вечера, потом ночью, пока я пыталась заснуть, утром, днем… и я так ничего и не смогла придумать умнее, чем уже было озвучено: надо дожить до первой церемонии, которую хочет Раймон, сыграть роль себя самой, принять клятву и валить отсюда в ту же ночь, не задерживаясь больше ни на секунду. 

Самое обидное, что я теперь не могла попросить свои честно заработанные золотые у герцога. Уже один раз заикнулась про отдельную комнату и получила в ответ насмешку — мол, что, думаешь, это надежное хранилище? За такую сумму тебе там голову оторвут, не побоятся даже расследования и угрозы казни…

Короче, деньги мне не отдали. И не отдадут, больше я просить не буду, чтобы не вызвать подозрения. Разве что попробовать хоть один золотой кругляшок выманить под предлогом… под предлогом… предлог надо придумать. Куда бы я могла хотеть потратить деньги? 

— Может, перестанешь витать в облаках? — язвительно поинтересовался у меня над ухом Лиу. — Пальцы себе отрежешь. Вряд ли господа оценят твои обрубки среди своей моркови.

Я дернулась и действительно чуть не порезалась. Что?! Блин. Вот позорище. 

Нет, морковку я нашинковала идеально. Но с каких пор меня можно вот так легко выбить из концентрации? Настолько, чтобы я ножом как попало начала дергать?

Плохой знак. Плохой. И вообще…

И вообще, надо что-то делать с моим первым миньоном. В свете скорого побега — тем более. Как бы его так ненавязчиво… отпустить на свободу? Чтобы он не устроил истерику и не разобиделся на весь свет. На меня пусть обижается, быстрее забудет. Но как бы так извернуться, чтобы ему поменьше больно было? 

Он ради меня вдрызг разругался с братом. То есть они и раньше цапались, но такого полного брюквеца между близнецами не было. А теперь Лиу в ту сторону даже смотреть не хочет, а Силье…

Силье откровенно бесится и поглядывает то на брата с затаенной тоской, то на меня с откровенной ненавистью. Я в какой-то момент перестала делать вид, словно не замечаю этих взглядов, наоборот, задумчиво уставилась на парня в упор. Лиу как раз отвлекся, вынимая из фигурных форм десяток больших бисквитов, а я, чуть насмешливо выгнув бровь, наблюдала, как его близнец под моим взглядом начинает нервничать, метаться, ронять из рук то нож, то недочищенную морковь.

Дождавшись, когда неугомонный блондин окончательно вспотеет и обозлится настолько, чтобы прямо направиться ко мне, я едва заметно дернула подбородком в сторону боковой двери.

Силье аж остановился посреди кухни, так удивился.

Я еще раз кивнула, сопроводив это действие выразительным движением бровей. Мол, пойдем выйдем, поговорить надо.

Силье сначала высмотрел, чем там его братец занимается, убедился, что господин Жуй нашел тому еще работу, от которой пока не отвлечься, и кивнул мне, презрительно скривив губы.

Мне на то, какие он рожи корчит, было наплевать. Я быстренько поставила в очаг новую порцию тяжелых чугунных форм с бисквитами, присыпала горячими углями, чтобы все равномерно запекалось со всех сторон, и змейкой скользнула вдоль стены к заветной двери. 

— Ну и? Чего тебе от меня надо, приблудыш трактирный? — буквально выплюнул мне в лицо Силье, выныривая из темноты и резко прижимая меня за плечи к стене, как только я закрыла дверь и отошла в прохладную вечернюю тишину дальше в проулок между двумя зданиями.

— Поговорить, — я вздохнула, — о твоем брате.

— Поговорить? — Он засмеялся нарочито противным смехом. — Со мной? С чего ты взял, что я хочу тут с тобой болтать?

— А сейчас ты что делаешь? — Я тихо фыркнула, но мирно так, не накаляя обстановку. — Разве уже не разговариваешь? Ладно, ближе к делу. 

— А ты не обнаглел, гаденыш мелкий? Да я тебя сейчас по стенке размажу, понял?! — Силье продолжал злиться, но, как мне виделось, больше напоказ, сам себя накручивал.

— Не размажешь. — Я спокойно отстранила его руку и кивком указала на каменное крыльцо — это была задняя дверь прачечной, там основная работа кипела рано утром, и в такой час уже никого не было. Можно поговорить спокойно и не бояться, что нас прервут. — Пошли вон там сядем.

Силье недоверчиво нахмурился, но двинулся за мной. Сел и уставился в упор:

— Ну? Говори давай, или я сам угадаю. Небось сейчас ляпнешь, чтоб я не мешал тебе брата сманивать в твой вонючий порт? Чтоб вас там обоих прирезали, как собак?  — Он опять начал злиться. — На тебя мне наплевать, понял? А брата...

— Наоборот, — вздохнула я. — Хочу тебя спросить: как сделать так, чтобы он за мной не пошел? 

— Да ты!.. — начал Силье в запале и вдруг поперхнулся воздухом. — Что?!

— Что слышал. Я вовсе не хочу тащить твоего брата с собой, понятно? Здесь у него ты, дядька, работа, крыша над головой. И ни одна падла не прирежет за просто так, это ты правильно. — Я вскинула голову и посмотрела в темно-синий треугольник неба, он подмигнул мне первой звездой как раз между козырьком прачечной, стеной кухни и навесом конюшни. — На фига мне его сманивать? Это я привычный, где хочешь выживу. А вы оба — дядины племянники, на дворцовых харчах выросли. Жрать привыкли каждый день досыта. И вообще… неженки.