Книга Вступление - Дмитрий Янтарный

— А что он плохого нам сделал, чтобы мы с ним так поступали? — снова спросил он, тщетно пытаясь вырваться.

— А пусть в профилактических целях повисит, — подумав, ответила Алокса, — чтобы в будущем даже в голову не пришло нас обижать.

Флекс хотел было сказать что-то ещё, но незнакомый дракончик придавил его пасть лапкой. Бедняга обречённо зажмурился…

И в этот момент с противоположной стороны от той, где спрятался я, посыпались камни. Мне пришлось пойти на этот шаг, чтобы спасти несчастного Флекса. Многие дети, к большому сожалению, наивно жестоки. Если они сейчас нахлобучат бедному Флексу сапог на нос, то у них потом появится повод всю жизнь дразнить и травить его, что вполне может не самым лучшим образом сказаться на психике бедняги.

Не прошло и секунды, а драконята уже ринулись к источнику шума, причём Флекс, до того прижатый к земле, каким-то образом умудрился оказаться на месте быстрее всех. Я же, осторожно двигаясь по песку, уже успел добраться до противоположной стороны площадки. Тем временем драконы развели кипучую деятельность по обнаружению моей персоны в месте, где я создал иллюзию шума.

— Тут ничего нет, — разочарованно сказал Друнго, — Флекс, ты его совсем не чувствуешь?

Лазурно-лиловый дракончик честно водил носом, тыкаясь чуть ли не в каждый камушек, но искать там, разумеется, было нечего.

— Нет, — грустно сказал он, — ничего не чувствую.

— Это очень, очень плохо, — сказала Алокса, — потому что это возвращает нас к сапогу…

Но в этот момент со стороны, где, по идее, должен был находиться господин Киртулик, раздался ужасный рёв, а в следующую секунду огромный чёрный дракон, совершив молниеносное пике, с огромной скоростью помчался к драконятам. Сорванцы, тихо пискнув от ужаса, попытались было дать стрекача, разлетевшись в разные стороны, да только куда там. Меньше чем за двадцать секунд Киртулик изловил их всех, сгрёб в охапку и, круто приземлившись, ссыпал добычу на песок. Бедняги были так напуганы, что Валлексо, лежавший брюхом кверху, даже не сделал попытки перевернуться. Киртулик же тем временем обратился в человека и принялся распекать драконят на все лады.

— Лодыри! Бездельники! Неучи! — выговаривал он, размахивая руками, — что за позор, что за птичья память?! Мы «Ниточку» для чего учили?! Для того, чтобы вы в ответственный момент товарищу сапог на морду натягивали?!

— Это заклинание не помогло бы, господин Киртулик, — сказал я, подходя к ним и попутно натягивая подобранные сапоги, — я эту обувь не проносил и часа. «Ниточка» бы не сработала на столь слабую ауру.

— Вот именно, — пуще прежнего взревел Киртулик, — и если бы «Ниточка» не сработала, то и ежу было бы ясно, что брать с ботинка след по запаху тем более бесполезно. Святой Белый Дракон, ну за что мне такие неучи?

Я же, как иллюзионист высшей категории, этим словам не поверил. Что поделать, распознавать ложь и фальшь было моей второй привычкой, даром что я ещё и принц по совместительству. Почти уверен, что эти слова он повторяет из раза в раз, желая пробудить в дракончиках родовую гордость и желание не посрамить честь своего рода.

— У них через три года выпускные экзамены, по истечению которых будет решаться вопрос, открыт ли им будет доступ на обучение третьей ступени. И что они будут показывать господину Мизраелу? Одолжи нам на тот момент свои сапоги, Дитрих, может хоть покажут, как они их умеют друг другу на нос натягивать, господин Мизраел хоть посмеётся.

Дракончики лежали уже пунцовые от стыда и унижения. Слава всему, господин Киртулик закончил свои распекания и заявил:

— Значит так, бездельники. Сегодня вы у меня не то, что без копчёной рыбины — сегодня вы у меня вообще все без еды останетесь!

— А я-то за что? — спросил Флекс, — я, между прочим, пострадавшая сторона!

— А ты особенно, бездельник, самый первый про «Ниточку» вспомнить должен был! Скажи спасибо принцу, что он хоть пожалел тебя да прервал столь увлекательную операцию, будь моя воля — позволил бы твоим товарищам завершить начатое, — с этими словами он больно щёлкнул бедолагу по носу, — понюхал бы сапога — небось бы ума в голове прибавилось!

И в этот момент Флекс заплакал. Тихо, бесшумно, дабы не привлечь внимания господина Киртулика, который в этот момент отвернулся, понемногу спуская пар. Меня же от увиденного просто выворачивало наизнанку — настолько мне жалко было бедных драконят, которым приходится выдерживать такие суровые тренировки. Да, они молоды, да, их время ещё не пришло, да, им ещё нужно многому учиться, но за что же такие… страдания?

И в этот момент я ощутил… ЭТО…

И это было тем уже знакомым и пугающим… Когда в том же злополучном зале камней, воспоминания о котором неотступно следуют за мной, я взял в руки синий азурит, во мне тогда промелькнула искра эмоций. Мимолётная, почти незаметная, но уже тогда заставившая мое сердце испуганно сжаться и выронить его от страха. Повторно она вспыхнула во мне, когда Карнекир буквально силой вытащил из Кардела извинения — и уже тогда напугала меня до полусмерти. Сейчас же это искра разгоралась внутри, наполняя не теплом, и не холодом, и не силой — а болью и страданием. О, как же я отчётливо сейчас ощущал своё бытие, каждый вдох — страдание для моих лёгких, каждый шаг — страдание для моих ног, каждый взгляд — страдание для глаз, каждое движение тела — бесконечное страдание всех клеток, из которых оно состоит. Само существование стало невыносимым страданием, каждое мгновение причиняло огромную боль… и страшно было то, что боль эта, каждую секунду причиняя невыносимые мучения, в последний момент отпускала, позволяя ощутить мимолётное облегчение, обрести надежду — и все это лишь для того, чтобы в следующий момент снова содрогнуться от почти невыносимой боли…

И внезапно всё кончилось. Спасительное аметистовое тепло в который раз выручает меня из беды, обволакивая страшную боль и утягивая её в самые глубины подсознания. Пришедшая вслед за ним нежность, вероятно, от янтаря вдохнула новые силы. Я рискнул открыть глаза.

Оказывается, я упал. По счастью, на песок падать было не столь больно. Я попытался было подняться, но всё моё тело напоследок ещё раз резанула боль, которую аметистовое тепло не успело до конца погасить. Охнув, я упал обратно на песок.

— Господин Киртулик, — тихонько сказал Валлексо, всё-таки рискнувший перевернуться на брюхо, — кажется, принцу плохо.

Через несколько секунд возле меня склонился господин Киртулик. Я всё ещё пытался подняться с земли. Начальник стражи протянул было мне руку, однако, едва он коснулся моей кожи, как тут же с изумлённым возгласом отдернул её.

— Лазурь?! Но это невозможно! Как, почему? — непонимающе шептал он. После чего развернулся и узрел-таки Флекса, который незаметно пытался вытереть лапкой слёзы.

— Это ещё что такое?! — взревел он, мгновенно оказываясь возле дракончика, — что за нюни? Домой захотелось, к мамочке? Это я запросто могу устроить! Вернёшься и покажешь, какой ты неумеха, что тебя даже учить не пожелали, а выгнали с позором! Ты этого хочешь?!