Книга Найденыш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн

Двадцать пятого числа того же месяца, после благополучного перехода через Атлантический океан, судно прибыло в Монреаль[68], где и запаслось углем. Все распоряжения, отданные Бредежором, были выполнены точнейшим образом. Двадцать девятого «Аляска» уже покинула воды залива Святого Лаврентия, чтобы на следующий день пройти проливом Белл-Айл, отделяющим полуостров Лабрадор от острова Ньюфаундленда. Войдя в Девисов пролив, экспедиция начала путь вдоль западного побережья Гренландии и десятого мая прибыла в гренландский порт Годхавн, где встретила второй пароход с углем, подоспевший даже раньше назначенного срока.

Эрик прекрасно знал, что в конце апреля еще рано пересекать Полярный круг, потому что в это время извилистый Северо-западный путь почти на всем протяжении забит льдами. Но зато у него были все основания надеяться добыть в тех морях, часто посещаемых китобоями, сведения более точные, чем на самых лучших картах. Здесь он также рассчитывал купить десяток хороших собак, которые, во главе с Клаасом, могли бы в случае надобности составить санную упряжку.

Годхавн, как и все датские поселения на гренландском берегу, представляет собой бедный поселок, служащий складочным пунктом для торговцев жиром и мехами. Весною погода там не намного холоднее, чем в Стокгольме или Нороэ. Но Эрик и его друзья с удивлением увидели, как сильно отличаются друг от друга две страны, расположенные на равном расстоянии от Северного полюса. Годхавн стоит на той же широте, что и Берген[69], но тогда как в южной части Норвегии уже в апреле зеленеют леса, фруктовые деревья и даже шпалеры виноградников, взращенных на хорошо удобренной почве, Гренландия в мае еще покрыта снегом и льдом и ни одно деревце не оживляет здесь унылый пейзаж. Фьорды, глубоко вдающиеся в норвежское побережье, цепь островов, окружающих его, теплое течение Гольфстрим — все способствует повышению среднегодовой температуры в этой стране. В Гренландии, напротив, благодаря низким ровным берегам потоки холодного воздуха с полюса беспрепятственно проникают к самому центру острова. К тому же вся поверхность острова, главным образом его центральная часть, покрыта ледяным щитом в несколько футов толщиной.

Стоянка в Годхавне продолжалась пятнадцать дней, после чего «Аляска» продолжала путь по Девисову проливу и вскоре пересекла Полярный круг.

Двадцать восьмого мая на 70°15' северной широты при температуре минус два впервые встретились плавучие льды. Правда, эти первые льды представляли собой мелко искрошенную массу, но вскоре они стали более плотными, и нередко приходилось прокладывать путь при помощи тарана. До сих пор плавание не было связано ни с серьезными опасностями, ни с большими трудностями. И все же путешественников не покидало чувство, что они оказались в совершенно ином мире. Все сколько-нибудь отдаленные предметы выглядели бесцветными и словно бесплотными. Линия горизонта от движения волн и преломления лучей в перемещающихся массах воздуха казалась подвижной и постоянно меняющей свои очертания. Ночью же, при свете электрического фонаря, зажженного на «вороньем гнезде» «Аляски», Баффинов залив[70]принимал совершенно фантастический вид.

«Кто бы мог представить себе эту волшебно-печальную картину,— писал один очевидец.— Рокот волн под блуждающими льдинами, странный шорох снежных пластов, внезапно соскальзывающих в воду и словно гаснущих с шипением подобно раскаленным углям? Кто бы мог вообразить ослепительно блестящие осколки льда, низвергающиеся каскадом с ледяных гор, брызги пены при их падении, смешной переполох испуганных морских птиц, спящих на вершине какого-нибудь ледяного острова и вдруг теряющих точку опоры и затем долго вьющихся в воздухе, прежде чем опуститься на другую льдину?… А какое причудливое зрелище по утрам, когда солнце в сверкающем ореоле перистых облаков неожиданно прорывает пелену тумана, сначала освобождая лишь маленький клочок голубого неба, который, постепенно разрастаясь, словно преследует подернутые дымкой легкие облака, точно в беспорядочном бегстве стремящиеся к горизонту!»

Эрик и его друзья в свободное время могли наблюдать подобные картины, обычные в северных морях. Продолжая плыть вдоль берегов Гренландии, они поднялись до широты Упернавика[71], чтобы потом повернуть на запад и пересечь Баффинов залив во всю его ширину. Здесь тяготы путешествия стали более ощутимыми, так как Баффинов залив служит главной магистралью для полярных льдов, увлекаемых бесчисленными подводными течениями, выходящими из залива. «Аляска» почти беспрерывно пробивала себе путь тараном среди громадных ледяных полей. Иногда она останавливалась перед непреодолимыми торосами, которые приходилось огибать, потому что пробиваться через них было невозможно. Порою подвергалась атакам снежных буранов, покрывавших палубу, мачты и весь такелаж толстым слоем снега. Бывало и так, что под порывами пронзительного ветра пароход обрастал ледяной коростой и рисковал пойти ко дну под тяжестью этого панциря. Случалось «Аляске» попадать и в полыньи — своего рода озера, окруженные хаотическими ледяными заторами. В таких случаях она оказывалась в тупике, из которого можно и не выбраться в свободное море. Вот когда следовало быть особенно настороже, чтобы не задеть корпусом какой-нибудь огромный айсберг, плывущий с севера со стремительной скоростью и грозящий раздавить корабль, как ореховую скорлупку! Но еще большую опасность представляли подводные льдины, которые приходили в движение при соприкосновении с килем[72]судна и — настоящий гидростатический парадокс![73]— могли в любую минуту переместить центр тяжести, с невероятной силой вырываясь на поверхность, все сметая на своем пути, подобно сокрушительному тарану. «Аляска» потеряла таким образом две шлюпки, и не раз уже приходилось поднимать на борт гребной винт, чтобы выправлять его искривленные лопасти. Нужно самому пережить все тяготы и опасности плавания в арктических морях, чтобы составить об этом хотя бы приблизительное представление. В таких условиях достаточно одной-двух недель, чтобы выбилась из сил самая выносливая команда.

Но все испытания и тревоги искупались, по крайней мере, тем, с какой быстротой накапливались в судовом журнале пройденные градусы долготы. Бывали дни, когда их насчитывалось до десяти и даже до двенадцати. Но случались и такие, когда не удава лось отметить и одного градуса. И вот, наконец, одиннадцатого июня на «Аляске» увидели землю, и вскоре она бросила якорь у входа в пролив Ланкастер.

Эрик полагал, что будет вынужден задержаться на несколько дней, перед тем как сможет углубиться в этот длинный проход. Но, к его удивлению и радости, пролив оказался свободным, по крайней мере в начале. Не колеблясь, отважный капитан ввел в него корабль. Однако уже на следующий день «Аляску» окружили льды и осаждали ее в продолжение трех суток. Только благодаря сильным течениям судно, несмотря на грозившую ему опасность, могло продолжать свой путь — как и предсказывали годхавнские китобои.