Книга Человек, научивший мир читать. История Великой информационной революции - Ксения Чепикова

В 1546 году подоспели новый эдикт и новый список запрещенных книг. Гораздо более обширный, вместивший в себя не только откровенно еретические книги, но множество таких, чье содержание «приближается к еретическому», «может быть истолковано еретически», «не напрямую еретическое, но может направить людей на путь ереси». Новый эдикт гласил: привилегии на печать теперь могут получить только типографы с доказанной хорошей репутацией и принесшие официальную клятву; книготорговцы должны получать разрешение на торговлю от Тайного Совета или суда и тоже приносить клятву лояльности; продажа запрещенных и еретических книг карается смертью.

Под страхом отлучения от церкви еретические книги запрещено иметь, читать и распространять – Index Librorum Prohibitorum, или Индекс запрещенных книг, был впервые напечатан римской церковью для всего католического мира в 1559 году.

Еще в 325 году Никейский собор издает первый список запрещенных книг, в 499 году папа Геласий составляет Papal Index, и далее римские папы и европейские правители время от времени выпускают подобные списки. Карл V впервые составляет такой в 1529 году как приложение к Эдикту о ереси, в 1543 и 1551 годах его примеру следуют Венеция и Париж. А в Риме в 1542 году создается Конгрегация вероучения, которая готовит Индекс запрещенных книг для всех католиков. Он должен оградить веру и нравственность от посягательств и богословских ошибок и предотвратить распространение литературы, противоречащей догматам церкви и ставящей под сомнение ее власть.

Index официально отменен в 1966 году.

Это не опечатка – в XX веке! За это время в него вошли работы Галилея, Джордано Бруно и Кеплера, сочинения Эразма Роттердамского, Лютера и реформаторов, труды Декарта, Дидро, д’Аламбера и Вольтера, сочинения Кампанеллы, Бокаччо, Рабле, Макиавелли, Канта и Гейне, романы Дефо, Свифта, Бальзака, Дюма, Жорж Санд, Золя и Жан-Поля Сартра.

Вершиной цензурного законотворчества Карла становится «Кровавый плакат» от 29 апреля 1550 года. Еретики еще раз объявляются недееспособными с момента впадения в ересь. Вводится наказание для «невольных еретиков». Еретиков лишают права занимать общественные и политические должности. Переезжающие куда-то жители должны привезти на новое место характеристику от пастора их прошлой общины – о том, что они добрые католики. Чиновникам предписывается оказывать инквизиции любую помощь. Для типографов повторяют правила 1546 года, а вот для книготорговцев есть новость: получая книги из-за границы, они имеют право открывать посылку только в присутствии чиновника, который сразу же должен осмотреть ее содержимое.

Нидерландские элиты приходят в ярость. Возмутилась даже местная инквизиция. Вигль ван Айтта, глава Тайного Совета Нидерландов – того самого, что занимается преследованием ереси, – советует канцлеру Брабанта не применять новый эдикт во всей его строгости! Губернатор Геннегау отказывается его публиковать. Совет Брабанта и магистрат Антверпена не признают его. В торговой метрополии полно протестантов, живущих там временно или постоянно. Объявить все торговые сделки и договоры, заключенные ими, недействительными? А справка о благонадежности от священника? Это же фактически запрет на въезд в город для любого некатолического коммерсанта! Нет уж, Антверпен и дальше хочет оставаться крупной торговой метрополией!

Представители Брабанта идут к Марии и требуют отозвать «Кровавый плакат». Она отказывается. Назревает серьезный конфликт. Мария пишет брату, и император соглашается: хорошо, объявите всем, что на иностранных торговцев, не живущих в Антверпене постоянно, правила распространяться не будут. Но протесты продолжаются. 25 сентября Карл выпускает новую версию эдикта, в которой гарантирует иностранцам свободу от преследований. Теперь Антверпену отступать некуда – «Кровавый плакат» приходится опубликовать.

Единый реестр запрещенных сайтов – автоматизированная информационная система ведения и использования базы данных о сайтах, содержащих запрещённую к распространению в Российской Федерации информацию. Он находится в ведении Роскомнадзора, но решение о внесении в реестр могут принимать также МВД (борьба с порнографией), ФСКН (оборот наркотиков) и Роспотребнадзор (призывы к самоубийству). Кроме того, Генеральная прокуратура имеет право блокировать сайты и домены, содержащие призывы к массовым беспорядкам, экстремистской деятельности, разжиганию межнациональной и межконфессиональной розни, участию в террористической деятельности.

7 июня 2012 года в Государственную думу был внесен, а 11 июня уже принят законопроект, предполагающий внесение в федеральные законы положений, позволяющих ограничить доступ к сайтам, содержащим противоправную информацию. Ряд экспертов высказал опасения, что данные меры будут использоваться для интернет-цензуры. Среди множества сайтов, с тех пор внесенных в Реестр, в разное время оказывались популярная энциклопедия «Лукморье», интернет-библиотека «Либрусек», некоторые статьи русской Википедии, социальная сеть ВКонтакте.

* * *

«Я думал, вам это прекрасно известно: мы, типографы, ничего не можем положить под пресс – будь то стихотворение, текст или целая книга, – пока это не будет проверено, отредактировано и утверждено назначенными богословами, и пока мы не получим разрешение на печать от суда», – пишет Плантен в конце 1561 года одному из нетерпеливых авторов по поводу затянувшихся сроков публикации[93]. Итак, два документа: approbatio от церковных властей и «привилегия», или патент, от светских. Сначала текст шел к церковному цензору для проверки на религиозную ортодоксальность. Церковная цензура существовала с тех пор, как церковь оформилась в самостоятельный институт, но в Нидерландах она играла вовсе не главную роль. Важнее – и теоретически сложнее – было получить патент, ту самую «привилегию», о которой говорится в эдиктах Карла V. Он не просто разрешал типографу начинать печать, но и давал монополию на печать именно этого издания на определенное количество лет.

Читая цензурные предписания императора, в это трудно поверить, но патенты когда-то выдумали сами типографы и уговорили власти ввести их в оборот – на свою голову. Ведь начиналось все с обычного интеллектуального пиратства. На заре книгопечатания авторского права не существовало. Автор приносил типографу текст. Заплатив один раз, тот мог печатать его, сколько хотел, не отчисляя никаких процентов. И хорошо еще, если текст приносил сам автор. Например, 95 тезисов Лютера перевели на немецкий и отдали типографам без его ведома, а те стали печатать и продавать, неплохо заработав, – и это была обычная практика. Печатнику, конечно, тоже приходилось несладко: он готовил текст к публикации – гонорар автору, корректура, редактура, дизайн, сама печать; а потом, если издание начинало хорошо продаваться, кто-то просто копировал его и отнимал часть прибыли.

Проходит некоторое время, пока в любой новой сфере сформируется представление о том, что можно, а чего нельзя, и получит свое выражение в юридических документах. Вспомним, как Стив Джобс однажды очень удачно прогулялся по исследовательскому отделу фирмы Xerox, а потом, реализовав часть увиденного в своей продукции, говорил, что они же «сами все ему показали». Как Билл Гейтс возмущался, что в компьютерном клубе, где тогда собирались юные будущие лидеры рынка новых технологий, написанное им программное обеспечение ходит по рукам. И как Плантен строго следил за тем, чтобы работники ничего не выносили из типографии и не разговаривали вне ее стен о том, что там происходит.