Книга Если совершено убийство - Рут Ренделл

— Ах это, — откликнулся Уэксфорд, припоминая, как Челл отвлек его от разговора о газетных вырезках. — Теперь это уже не имеет значения. Не теряйте времени.

Тил уставился на него. Волосы его были тщательно уложены, и от них, как и от его костюма, исходил приятный запах «Афродизии».

— Вы хотите сказать, что уже узнали, кем она была? — поинтересовался он.

Уэксфорд чуть не спросил кто. Потом вспомнил, что для некоторых людей смерть Лавди Морган была важным событием, и пробормотал:

— Если у вас есть какая-то информация, вам лучше встретиться с суперинтендентом или инспектором Бейкером.

— Я хочу с вами.

— Я больше не занимаюсь этим делом. Я здесь в отпуске и в субботу уезжаю домой. Знаете, вы промокнете!

— Эта ткань действительно сохнет небыстро, — согласился Тил, шагнув под арку, где висела голубая лампа. — Мне нужно до Ганновер-сквер, а в этом Кенберне черта с два поймаешь такси. Вы не могли бы посмотреть, нет ли там свободного такси?

Уэксфорд и не подумал делать этого.

— Вы хотели встретиться с суперинтендентом.

— Это вы сказали. Я не обожаю полицейских, помните? Вы же — другой. Если я не могу поговорить с вами, тогда отправлюсь по своим делам. — Тил замахал рукой в лиловом шелке и закричал: — Такси!

Машина шла по другой стороне дороги; она дождалась зеленого света и сделала разворот. Следом появился автобус до Челси.

— Было очень приятно встретиться с вами, — заявил Тил, спускаясь по ступенькам. — Никогда не думал, что скажу такое…

Но такси уехало, а автобус прошел мимо.

— Мы могли бы зайти ненадолго, — со вздохом произнес Уэксфорд. — Я могу уделить вам полчаса.

Однако Тил никогда не мог быть любезным более пяти минут.

— Я не могу потратить столько времени, — снова резко заговорил он. — Нет, ну в самом деле, вы очень непоследовательны! Какое отвратительное место! Ничего удивительного, что полицейские так недоброжелательны к людям. Что это? Пристройка к моргу?

— Комната для допросов. — Уэксфорд заметил, как Тил проверил, не пыльный ли стул, прежде чем сесть на него. Ему казалось, что Уэксфорд должен быть польщен: ведь когда кто-то высоко оценивает профессию другого, это всегда комплимент, означающий, что эта профессия лучше, гуманнее, симпатичнее и необычнее по сравнению с другими. Скука, охватившая Уэксфорда, делала его почти невосприимчивым к лести. Вместе с тем он знал, почему пришел Тил. Скорее всего, разговор пойдет об этом зануде Лэмонте и еще будет сто пудов разных глупостей. И как ему могло прийти в голову, что этой девушкой могла быть Луиза Сэмпсон, у которой была куча денег!

— Вам удобно? — с сарказмом спросил Уэксфорд.

— Ну что вы, не беспокойтесь! — язвительно ответил Тил. — Вы ведь не из этих упертых, которые считают, что если ты гей, то и мыслишь как школьница, которой ничем не угодить. Я иду на свадьбу и не собираюсь больше портить мою одежду.

Уэксфорд посмотрел на него с явным неудовольствием.

— Так о чем вы хотели сказать, мистер Тил?

— Помните того священника, о котором мы говорили? Его фамилия — Морган.

Глава 18

Ступивших на путь порока священников они отлучают от всего, что имеет отношение к божественному.

«Это все равно что бросать курить, — подумал Уэксфорд, не без трудностей избавившийся от этой привычки несколько лет назад. — Ты словно заболеваешь, пытаешься сопротивляться; в какой-то момент тебе это даже надоедает, но стоит кому-то где-то закурить, или, хуже того, прямо у тебя под носом, и ты снова на крючке: жаждешь, страстно желаешь снова вернуться к старой привычке». Именно это и проделал с ним Тил, хотя он еще не закурил сигарету. Пытаясь подавить волнение — это отвратительное и страшно раздражавшее его волнение, — Уэксфорд спросил:

— Какой священник?

Еще более усугубляя раздражение, Тил отклонился от темы.

— Вообще-то я только теперь понял это, — принялся объяснять он, — в ее произношении было что-то необычное и даже забавное. В свое время я обратил на это внимание и тут же упустил из виду — вы понимаете, что я имею в виду. Она говорила совершенно без акцента.

— Я тоже говорю без акцента, — поспешно заметил Уэксфорд. Тил засмеялся:

— Это вы так думаете. Вы не можете слышать эту едва уловимую картавость, свойственную жителям Сассекса, так же как и я не слышу некоторую манерность, которой отличаются люди моей профессии, пока специально не прислушаюсь. Вспомните сами: Пегги говорит на южнолондонском наречии, Фил пытается придать своему кокни внешний лоск, ваш суперинтендент — явно выпускник Трипити-колледжа[16]. Чтобы определить это, вовсе не обязательно быть Генри Хиггиисом. Каждый имеет определенные особенности речи, полученные им или от родителей, или из школы и университета, или из социального слоя, к которому он принадлежит. Однако Лавди говорила совершенно без акцепта.

— А как это связано с упомянутым священником?

— К этому подойдем позже. Я много размышлял, задавая себе вопрос, кто же эти редкие существа, говорящие на английском языке без акцента? Ими, к примеру, могут быть слуги старой школы. Когда-то существовал целый класс слуг, которые говорили именно на таком монотонном английском, безо всяких модуляций или интонаций. Родители, которые тоже в свое время были слугами, обучили их такому языку, потому что знали, что для хозяев кокни неприемлем. Кто еще? Может быть, дети, воспитывающиеся в институтах; люди, проведшие многие годы жизни в больницах или же в закрытых сообществах.

У Уэксфорда терпение было на исходе.

— Воспитывавшиеся в институте?..

— Ну? Продолжайте! Вы ведь детектив. Припоминаете мой рассказ о том, как она ходила в церковь «Детей Апокалипсиса»?

— Лавди не может быть одной из них — она работала в телемагазине, а они не признают телевидения и не читают газет.

— Вот вам и причина, по которой она не контактировала с родителями. Вам не кажется? В любом случае, ее отец не мог с ней контактировать. А это тот самый Морган, который был священником и которого осудили. Он — в тюрьме.

Наступила театральная пауза. Уэксфорд думал, что больше никогда не будет заниматься этим делом, не будет снова испытывать трепет и страх охотника, выследившего добычу. Теперь же ощущал новый выброс адреналина в кровь, по спине пробежала дрожь.

— У меня есть альбом с вырезками, — продолжал Тил. — Я хочу сказать, что собираю вырезки из газет с публикациями обо мне, но иногда бывает так, что не вырезаю статьи целый год, так что накапливается целая куча газет. Так вот, пару вечеров назад, чтобы убить время, я снова принялся вырезать эти статьи и на обратной стороне одной из фотографий обнаружил рассказ об этом Моргане, о рассмотрении его дела в мировом суде.