Книга Экстремальная Маргарита - Наталия Левитина

— И помчусь, — весело ответил Валдаев, которого ничего не мучило. — Мне не трудно. Думал, я буду с тобой препираться?

* * *

Накануне внеочередного собрания акционеров Аллочка была завалена работой по самую макушку. Ярослав Геннадьевич, беременный на девятом месяце идеей наконец-то отбросить приставку «вице» от своего звания, развил кипучую деятельность. Его внезапно охватило желание организовать бурную рекламную кампанию, чтобы увеличить количество продаж. Но по странному недоразумению «Пластэк» не имел команды пиарщиков, и все вопросы рекламы находились под контролем секретарши.

Взмыленная Алла трудилась не покладая рук, названивая в рекламные агентства и на телевидение. К вечеру она представляла собой иллюстрацию к разделу «Использование труда рабов» в учебнике «История древнего мира». Но окончательно Аллочку доконало очередное, наверное уже шестнадцатое, исправление статьи, подготовленной Кобриным для публикации в местной прессе. Главный редактор областной газеты, приятель Кобрина, уже забронировал полосу для огромной статьи о жизни «Пластэка», его грандиозных успехах и мелких неудачах. Несомненно, знакомство с опытом процветающего предприятия экстра-класса было интересно читателям, трагический информационный повод — смерть Кармелина — придавал материалу требуемую броскость. Но Аллочка метала гром и молнии.

Вице-президент вставил в окончательную редакцию шедевра несколько абзацев, которые привели Аллу в ярость. Они касались личности погибшего президента. Кобрин вроде бы попытался отдать дань признательности Никите Кармелину. Но каким-то неуловимым образом, путем тонких намеков создал у читателей впечатление, что «Пластэк» добился процветания не благодаря таланту Никиты Кармелина, а вопреки его многочисленным ошибкам. Кобрин, не лишенный литературного дара, не рубил сплеча. Он рассыпался в комплиментах, восхвалял чудесные личные качества Никиты Андреевича, рвал на себе шелковый галстук, живописуя тоску и отчаяние, охватившие фирму в день трагической гибели Кармелина. Но искусно вплетая в ткань панегирика разрушительные выражения типа «однако все-таки мы не можем не заметить», «и все же мы должны сказать…», Ярослав Геннадьевич сводил на нет предыдущие заявления. Резвый скакун его словесной изобретательности лихим галопом нес читателей к единственно верному выводу: «Пластэк» из-за ошибок руководства работал не так эффективно, как мог бы. Но теперь все пойдет путем. Когда компания перейдет под власть нового командира. Оставалось надеяться, что господин Кобрин не передумает и осчастливит тружеников «Пластэка» согласием возглавить компанию.

— Каков наглец! — с отвращением смотрела Алла на листы бумаги, с тихим шорохом выползавшие из лазерного принтера. — «Искренне восхищаясь фантастической способностью Никиты Андреевича предугадывать конъюнктурные изменения рынка, к сожалению, должен признать…» Тьфу ты пропасть!

Неожиданно в приемной появился человек, который вполне мог разделить Аллочкино недовольство Ярославом Геннадьевичем. Жена Кобрина Елена Борисовна нагрянула с инспекцией.

Раньше, насколько она знала (к ее глубокому удовлетворению), у мужа не было персональной секретарши. Он при необходимости «пользовался» (милое выраженьице!) секретаршей Кармелина. Навестив однажды «Пластэк» и внимательно взглянув на Аллу, Елена Борисовна успокоилась. Она органически не переваривала женщин, но в Аллочке все вызывало восторг: и бледное треугольное личико с тонкими губами, и невыразительные глаза, и редкие волосы неопределенного цвета, и плоская грудная клетка.

А сегодня, в отсутствие мужа, Елена Борисовна примчалась в офис «Пластэка» подобно голодной неудовлетворенной волчице, которая бежит по лесу торопливой рысью, тяжело дыша, высунув язык и нервно оглядываясь в поисках добычи. Не найдя в доме улик для обвинения мужа в измене, она дала лишь короткую передышку измученному сердцу — расслабилась, заулыбалась, легко вздохнула. Спустя несколько часов ее снова начал точить червь сомнения. А так как других занятий, кроме удовлетворения маниакальной подозрительности, у нее не было, оставалось продолжить изыскания на рабочем месте Ярослава. Секретарша Алла должна была помочь ей в этом благородном деле.

Алла спинным мозгом поняла, что ждать от посетительницы чего-то приятного так же наивно, как призывать Госдуму, к самороспуску. Она хорошо знала о зацикленности Елены Борисовны на вопросе супружеской неверности.

— Здравствуйте, Елена Борисовна! — воскликнула она, с титаническим усилием изображая на лице искреннюю радость.

— Здравствуй, Алла, — улыбнулась одними губами сумасшедшая ревнивица.

Оглядывая Аллу, Елена Борисовна подумала о том, что если бы все женщины на земле имели подобную внешность, то ей не нужно было бы беспокоиться о нравственном облике мужа. К несчастью, данное условие было абсолютно недостижимо.

— Вот, пришла посмотреть, как муж работает… — неуклюже обосновала она свое появление в «Пластэке». — Теперь ведь на него свалился двойной объем работы. После смерти Никиты. Правда?

— Несомненно, — кивнула секретарша, теряясь в догадках, какая нелегкая привела сюда кобринскую жену. — Присаживайтесь, пожалуйста. Я налью вам холодной воды. Или хотите «Фанты»?

Вы так любезны, Аллочка, — кивнула Кобрина. И взяла быка за рога: — Знаете, я пришла к вам за помощью. Поймите меня, как женщина женщину. Я очень люблю Ярослава Геннадьевича. Не представляю жизни без него. Алла! В последнее время меня не покидает ощущение, что муж мне неверен. Видите, как я откровенна? Надеюсь на вашу порядочность. Скажите, у него кто-то появился? Какая-нибудь сотрудница «Пластэка»?

В голосе Елены Борисовны звучал надрыв. Аллочка подавила вздох. Ей хотелось закатить глаза и покрутить пальцем у виска. Но вместо этого она принялась убеждать Елену Борисовну в том, что ее заблуждение по глубине сравнимо лишь с Марианской впадиной. Кобрин ей не нравился, но, как бы там ни было, она ни разу не видела его с какой-либо женщиной…

Правда, сегодня опять в телефонной трубке прозвучал тот женский голос — волшебный, певучий, божественный. Женщина, представившись сотрудницей детективного агентства «Шерлок», спрашивала, каким рейсом вернется из Москвы Ярослав Геннадьевич. Якобы она должна срочно передать ему какие-то документы. Вероятно, так оно и было на самом деле и Кобрина связывают с владелицей бесподобного голоса сугубо деловые отношения. Уж любовнице-то он сообщил бы, каким рейсом прилетает. А то, что слова «Ярослав Геннадьевич» в исполнении женщины звучат так нежно и интимно, можно списать на особенности чарующего голоса незнакомки…

* * *

Из кабинета майора Алимова Илья и Александр вышли красные и разгоряченные. Зуфар Алимович орал и топал ногами, словно намереваясь проломить пол. Подобное поведение было для него нетипично. Обычно он ограничивался замечаниями или ласково называл парней «оборзевшими сперматозоидами». Но сегодня Алимов разбушевался. Никита Кармелин при жизни имел обширный круг деловых знакомств вплоть до руководства города и области, и теперь вышестоящее начальство ненавязчиво интересовалось, почему убийство пластмассового короля до сих пор не раскрыто. А Зуфаралимыч спросил с подчиненных.