Книга Разведгруппа из будущего - Юрий Валин

Несмотря на яростную бомбежку, из шести десятков самолетов, находящихся на аэродроме Херсонеса, была уничтожена едва ли треть: в основном «штуки» и штурмовики. Но взлетная полоса была выведена из строя. Ошеломленные немцы пытались тушить горящую технику и спешили восстановить взлетную полосу — сделать ее хотя бы частично пригодной к приему самолетов. Озеро белого огня все еще сияло, и потушить его было нечем. В небе дребезжали У-2, сыпали мелкие бомбы. Аэродрому в Бельбеке досталось гораздо меньше, но там взлетная полоса уже находилась под постоянным артиллерийским обстрелом, что практически исключало использование аэродрома немцами.

На рассвете Херсонесский аэродром подвергся новому удару. Три полка штурмовиков, за ними Ил-4 и Пе-2. Вторую волну вновь создали штурмовики и бомбардировщики ВМС ЧФ.

В 8.15 была перехвачена и расшифрована радиограмма штаба «Береговой эскадрильи Крым». В ней сообщалось, что аэродром Херсонеса выведен из строя минимум на двое суток. В ответной радиограмме штаб 17-й армии ставили в известность о том, что в 5.30 советская авиация подвергла массированной бомбежке аэродромы юга Румынии. В 5.45 был разбомблен аэропорт в Констанце, там погиб генерал-майор Шумахер, отвечавший за подготовку румынских летчиков. Предположительно для налетов штаб советских ВВС использовал бомбардировщики и истребители двух воздушных армий. От действующего начальника «Береговой эскадрильи Крым» решительно требовали возобновить прием самолетов на Херсонес в течение ближайших суток.

За сутки привести в порядок взлетную полосу было невозможно. Кто мог знать, что тяжелые русские бомбардировщики будут кидать на каменистый мыс тяжелые ФАБ-1000? Штаб «Береговой эскадрильи Крым» собирался сделать все, чтобы следующим утром поднять в воздух хотя бы истребители.

Но суток у немцев не было. В 9.00 войска 2-й гвардейской, 51-й и Отдельной Приморской армий начали общий штурм.

Глава 3

23.04.1944. 1037-й день войны

Погода: солнечно, тепло. Море — волнение 2 балла.

9.00

Части 2-й гвардейской и 51-й армий начинают атаку в направлениях — станция Макензиевы Горы — совхоз имени Перовской.

Части Отдельной Приморской армии атакуют вдоль Золотой балки между Кадыковкой и Новыми Шулями.

9.30. Балаклава

Женька скрипел зубами. Заноза обнаружилась только утром, когда начальница разглядела, что поднадзорный прихрамывает. Теперь Женька сидел без штанов перед двумя девушками и старался не орать.

— Сейчас, сейчас, миленький. Потерпи немножко, — приговаривала санинструктор — миловидная херсонская девчонка.

— Он потерпит, — заверила Катрин, на всякий случай придерживая подопечного за шею.

— Ой-ой-ой! — Женька старался не смотреть, но по ощущениям выходило — прямиком бедренную кость норовят выдернуть.

— Вот какая! — торжественно объявила херсонка Оксана.

Пинцет у нее был здоровенный, но заноза еще крупнее. Огромная такая щепка, с одной стороны побуревшая, с другой сохранившая защитную краску. Ужас! И как ногу насквозь не проткнула?

Женьке стало нехорошо, и он зажмурился.

— Вот и умница, — умильным голосом сказала Катрин и погладила по макушке. — Поскулил чуть-чуть, сопельки пустил и умолк.

— Злая ты, — с чувством пробормотал Женька. — Садистка пиратская.

Оксана засмеялась.

— Что, пираты уже не люди? — обиделась Катрин, одергивая новенькую тельняшку.

Чудом не утопшую опергруппу слегка приодели. Женьке досталась ношеная, но чистая солдатская гимнастерка и бриджи на размер побольше, чем нужно. Обувью не снабдили — немецкие ботинки выглядели прилично, и никто их менять не собирался. Ладно, главное, вымокли, разносились, уже не жмут. Хотя в комплекте с коротковатыми бриджами… Видок не самого крутого коммандос, чего уж там скрывать.

Впрочем, начальница выглядела примерно так же, разве что сапоги поприличней и новенькая тельняшка — подарок свежеиспеченных поклонников из штаба 255-й БрМП.

— Ничего, ваш переводчик парнишка закаленный, — сказала Оксана и заглянула в очки гостя так проникновенно, что Женька забеспокоился. Конечно, Иришка девушка современная и продвинутая, но как-то не хочется ей врать и умалчивать…

— Во дают! — Катрин прислушалась к плотному гулу артиллерии. — Стволов двести на версту работает.

— Да, скоро и мы сдвинемся, — Оксана окинула взглядом узкий блиндаж, украшенный выдранным из журнала пейзажем какого-то немецкого города. — Торбу я собрала, хлопцы мои изготовлены. Вот только ждать невмоготу. Я в Севастополе и не бывала ни разика, а братва так и ждет города. Ой, батюшки, а продезинфицировать?! Що молчите, товарищ молодший лейтенант?

— Не надо меня дезинфицировать, — взмолился Женька.

— Умолкни, мученик, — приказала Катрин.

— Мы зараз комплексную терапию, — заверила Оксана. — Мигом никаких последствий…

Раствор «бриллиантинового зеленого» жег похуже серной кислоты. Оксана ловко бинтовала пострадавшее место. Женька ерзал, дышал сквозь зубы, было и больно, и стыдно, потому, когда протянули кружку, отказываться не стал.

— Давайте, с компотиком, — сказала санинструктор.

— За победу, за то, чтобы руки-ноги и все остальное цело было, — Катрин взболтнула алюминиевый «бокал».

Спирт пошел хорошо. Женька даже удивился, запил сладковатым компотом из сушеных груш, взял сухарик.

— Спасибо, Оксаночка, — сказала Катрин, хрустя сухарем. — Пойдем мы, а то начальство обидится.

— Вы пообережней, «ганс» злится, отстреливается. Брата придерживай, он у тебя рассеянный.

— Этот-то? — начальница кивнула на Женьку.

— А разве не брательник? — улыбаясь, спросила Оксана. — Сходственны. Не по обличью, а так.

— Так он у меня троюродный. Седьмая вода на киселе. Ладно, пойдем, кровинушка…

Пришлось лезть по откосу — штаб бригады располагался рядом с развалинами генуэзской крепости. Морпехи обещали связаться с фронтовым управлением СМЕРШ. Катрин считала, что нужно для очистки совести поинтересоваться, не вернулся ли подполковник Варварин? Операция прошла неудачно, но, возможно, ему детали произошедшего требуются. Хотя, скорее всего, закончилась карьера контрразведчика.

Дозвониться до фронтового управления пока не удалось, хотя начальник связи клятвенно заверял, что вот-вот добьются. Женька сидел в какой-то каменной выемке, — вокруг торчали камни, — то ли остатки древнего Чембало,[43]то ли окопчик, вырытый во время войн поздних времен. Высовываться не рекомендовалось — с горы на западной стороне бухты изредка постреливали немцы. Женька смотрел в другую сторону, — там, за тесно сбившимися крышами городка, открывалась долина. Остатки виноградников, темные точки, — должно быть, сгоревшие домики. «Золотая балка» — когда-то начальница здесь уже бывала. Испохабила война такие вот уникальные места. Красиво ведь, если про дымы разрывов забыть. Вот тот дальний склон и есть Сапун-гора. Ключ к обороне города. Отсюда горой не выглядит — просто широченный склон. Только взойти на него сейчас невозможно…