Книга Старики, которые хорошо пахнут - Анна Ястребова

Крис повторил операцию, надеясь понять это действие со стороны жителей, — и его ожидания оправдались. На одной из страниц был выделен зелёным маркером небольшой отрывок. Крис начал читать.

Отгородившись от реального мира, мы сможем мирно жить в своем собственном мире.

Мы знаем, что мир без боли — это мир без чувств… но ведь мир без чувств — это мир без боли.

Крис повернул книгу к себе корешком: «Множественные умы Билли Миллигана» Д. Киз.

«Интересно. И как много здесь таких фраз?..»

Он взял в руки другого бумажного брата.

Тем, кто любит колбасу и уважает закон, не стоит видеть, как делается то и другое.

Ха! Восторг. В следующий раз эта лотерея подкинула небольшой стишок:

Будет ласковый дождь, будет запах земли, Щебет юрких стрижей от зари до зари И ночные рулады лягушек в прудах. И цветение слив в белопенных садах. Огнегрудый комочек слетит на забор, И малиновки трель выткет звонкий узор, И никто, и никто не вспомянет войну: Пережито — забыто, ворошить ни к чему. И ни птица, ни ива слезы не прольет, Если сгинет с Земли человеческий род. И весна… и весна встретит новый рассвет, Не заметив, что нас уже нет.

Сара Тисдейл

Крис задумался, аккуратно вернул стеллажу его сокровище и пошёл к лифту. Ему хотелось встретиться с Кларой, ему хотелось рассказать ей. Что рассказать? О том, что случится с ними, если вдруг их пути разойдутся. Ещё только сегодня, когда девушка рассказывала о своих планах на старость, ему было неловко и неприятно думать, что такое действительно может случиться. Но если и вправду? Что если война или эпидемия? Что если они оба под воздействием минутных слабостей добровольно откажутся от уходящей на цыпочках любви? Что тогда? Отчётливо послышалось дыхание одиночества за спиной, и на затылке поднялись волосы.

«Как я мог от неё отказаться? Опять. Ведь она мне всё объяснила, а я навыдумывал себе лишнего…»

Крис спустился на этаж любовных романов. Искать Клару не пришлось: она стояла прямо напротив и что-то с увлечением читала. Крис подошёл ближе, но Клара резко выпрямилась, гневно сверкнула кошачьими глазами и выпалила:

— Он меняет женщин как презервативы!

— Что?..

Клара печально опустила брови:

— Ей здесь тяжело, иногда мучительно, зачастую страшно, но она не может сейчас жить какой-либо легкой жизнью в нашей стране трудного счастья.

— Ты цитируешь? Хватит, я хочу с тобой поговорить.

— А ты точно знаешь, что такое женская любовь? Ее формула: правда хорошо, а счастье лучше.

— Я серьезно, достаточно!..

— Странная всё-таки в этом мире закономерность: чем противнее мужики — тем больше от них пользы.

— Все! Разговора не будет! Весь настрой сбила!..

— Как печально… Смотри, сейчас расплачусь…

— Да что с тобой?..

— Когда пятилетнему ребенку больно, он поднимает шум на весь мир. В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, вы привыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричите безмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли, — Клара подошла и обняла Криса. — Я кричу в твои уши! Услышь меня!

— Я слышу…

И тут у них над головой погас свет. И они ещё долго стояли в бесконечном безвоздушном пространстве и целовались.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

— Крис… Крис…

Хоть и в полусне, но Крис понял, что его пытаются разбудить шипящим змеиным шёпотом.

— Пора вставать. Подъём. Утро снова распахнуло небесные ворота для солнечной колесницы Гелиоса. И она уже высоко!

Крис открыл глаза. Прямо перед ним стояла Лина — и она, извиваясь, шипела. Клара, уткнувшись носом в его плечо, всё ещё спала.

— Мы уснули в библиотеке?..

— Да, были небольшие неполадки с освещением. И несколько десятков людей застряли под землёй, подобно вам. Но, хочу заметить, вы несколько лучше отнеслись к подобному заточению и не наделали, как некоторые, зловонных кучек по углам…

— Кстати об этом. Ты напомнила — и сразу захотелось. Клара! — Крис погладил спящую девушку по плечу, — просыпайся!

Клара сильнее прижалась телом к Крису и сладко зевнула.

— Если сейчас же не встанешь, то я возьму тебя на руки!..

— Ничего не поделать. Бери, — Клара оттолкнулась и открыла объятья.

Лина не удержалась и вставила:

— Поднимайся, кукла. Завтрак стынет.

При одном упоминание о еде с сонной мордашки Клары слетели последние помятости, девушка вскочила и бодро направилась к лифту.

— Кто последний, тот голый крысиный хвост!

«Как ребенок, честное слово…»

Крис поднимался, шёл, разговаривал, но про себя удивлялся, что ему удалось так хорошо выспаться, несмотря на неудобную позу и на совсем не подходящее место. Клара тоже резво и весело шагала впереди, словно заяц Energizer, всем своим видом показывая, что запаса бодрости ей хватит ещё на сто лет вперёд.

Обещанный завтрак молодые люди получили сухпайком, и их тут же затолкали в старый пыхтящий и отфыркивающийся чёрными выделениями ПАЗ-3205. Автобус шумно зарычал и тронулся с места, объехал кратер по кругу, набирая скорость, и плавно начал подниматься в горку. Однако то ли она была слишком крутая, то ли пазик слишком старый, но складывалось полное ощущение, что это последние минуты жизни машины. Она стонала, кряхтела, гудела, всеми силами старалась одолеть ненавистный подъём. А в салоне между тем происходил весьма забавный разговор.

— Не, не заедет. Придется толкать.

— Заедет, мы вчера в лаборатории все точно рассчитали, тяговой силы мотора хватает как раз на наш с вами живой вес, коллеги, плюс сто восемьдесят килограмм. Не думаю, что Крис с Кларой столько весят.

— А я всё равно говорю, не заедет.

— Заедет.

— Нет.

— Да.

Но пазику, мягко говоря, были до лампочки словесные препирательства учёных. Перед ним стояла ответственная миссия — забраться в гору и не осрамить отечественный автопром.

— Заедет.

— Нет, не сможет.