Книга Вздох - Дмитрий Горюк

— Нормальную маску сделаем в следующий раз, — проворчал командир, отслеживая окрестности. Выбравшиеся из вертолёта бойцы рассредоточились вокруг вертолёта. Трое останутся с пилотом в качестве охраны, а четверо и командир отправятся с нами.

— Витя, кажется, Макар, всё-таки перегнул палку, каким бы удобным это не было, но он же тяжёлый. Да и плащ-то зачем? — слегка непривычно обращаться к взрослым мужикам по имени, но начальник я или кто? Но, если честно, перейти на ты, было их инициативой. А то, что к нему по имени, так мало ли сколько по империи Викторов ходит в наёмниках. А вот Дрозд был в своё время известен. Хотя, тоже не уникальный позывной.

— Там же по кругу бронежилет, чего ты ожидал? Учитывай тяжесть и повышенную инерцию, и всё будет отлично. Против бронебойного третий класс защиты, конечно, не поможет. Но в крепости ты будешь смотреться не так стильно, — отпустил колкость командир. А то я не видел, как парни еле сдерживались от смеха, когда я всё это нацепил. Ну-ну.

— Ладно, нас похоже уже встречают. — из подъехавшего по полю седана вышел шофер и нерешительно переминался у открытой двери не зная, что делать дальше.

— Не понял. Это нам ехать вот в этом? — возмутился командир. И я его понимаю.

— Ну, вчетвером, в принципе, поместимся, — всё же высказался я.

— Я не буду разбивать группу. Погоди немного, — Витя отправился к водителю, коротко переговорил с ним, потыкав пальцем в машину, и приглашающе махнул нам, — Вопрос решён. Водитель останется тут. Малой, — обратился он к самому крупному бойцу, — За баранку, выедешь на трассу, а дальше по навигатору.

Через полчаса мы подъехали к красивой старинной двухэтажной усадьбе. Окрашенный в яркий лазоревый цвет, дом будто сошёл с пасторальной открытки. Выгрузившись из машины, мы остановились перед дверью, тотчас распахнувшейся, словно нас и ждали. А, ну да, всё верно, не стоит отвлекаться перед делом.

Встретила нас лично вдовствующая княгиня, Мария Николаевна Дашкова, — Добрый вечер, сударь, — мгновенно вычленила она меня из представшей перед ней толпы, — Прошу вас обождать в гостиной, мы скоро будем готовы.

С любопытством оглядываясь, я проследовал за ней и аккуратно присел на диванчик. Бойцы остались бдеть стоя, два у входа, еще двое замерли у окон, а командир занял место за спиной. Красота, да сюда по билетам пускать можно, это же натуральный музей. Никакой современной техники, никакой пластмассы, только дерево, стекло и металл. Даже люстра и та на свечах. Поражает, но жутко непрактично в наше время, но наверно этим и подкупает. Через несколько минут вернулась княгиня и проигнорировав бойцов, позвала за собой. Мы прошли на мансарду, где в кровати без движения покоилась благообразная старушка, окруженная первой увиденной в доме техникой. На чем всё это работает, розеток то нет, неужто на аккумуляторах? По крайней мере внешне всё выглядело именно так. Помещение можно было бы назвать чистым, если бы не черный грибок, портивший всё благолепие, он разросся на стене за спинкой кровати. Оглядев внутреннее убранство, Витя дал отмашку бойцам остаться снаружи, а сам встал рядом.

— Моя мать не отличается крепким здоровьем, — тем временем ровным голосом рассказывала Мария Николаевна, — Поэтому пришлось обустроить для неё комнату. В этом доме современные вещи не приветствуются, но лучше так, чем дать ей умереть из-за замшелой традиции. Уходить отсюда он не хотела и мне запретила увозить её, даже если ей станет совсем плохо. Но в последнее время появилось вот это, — указала она на черное пятно, — сначала было небольшое черное пятнышко, но сколько его ни обрабатывай, на следующий день оно вырастает еще больше, а неделю назад, мать запретила его трогать и перестала реагировать. Не уверена, честно сказать, что это ваш профиль, но один мой друг посоветовал обратиться именно к вам хотя бы для того, чтобы удостовериться в этом. Вы ведь будете что-то делать и мне надо выйти? — впервые она выказала хоть какой-то намек на эмоции и это было похоже на недоумение. Кажется, она даже не совсем понимает, к кому и зачем обратилась.

Внутреннее переживание и печаль никак не проявлялись на её лице. Но глубокая грусть и чувство предстоящей утраты сквозили сквозь каждое слово. Зябко. Хочется помочь, но я делаю то, что могу. Обычная до странности усадьба, нарядная, как ёлка в рождество в давно покинутом доме. Корабль судеб, оторвавшихся от волн времени и противостоящий штормящим нововведениям с детской непосредственность. Не чувствую себя правым нарушать местные правила. Странные, но в чём-то даже справедливые. С материнской заботой на меня взирает дух пока живой женщины. Она выглядит гораздо моложе себя прежней, червонной красотой на самой границе увядания. Она с печальной улыбкой качает головой. А за ней менее чёткие силуэты, смотрящие, кто с интересом, кто с неодобрением, а кто и безразлично, утратив почти все собственные черты. Нам не нужны слова, что понимать друг друга.

— Соблюдая традиции, мы чтим память о наших предках… И не всегда это только слова, — тихо сказал я, сглотнув комок в горле, — Ваша мать уходит из жизни, но она навсегда останется в этом доме, приглядывая за следующими поколениями, как и все ваши предки. Так тут заведено, Попрощайтесь с ней и отпустите с миром, это всё, чего она желает, — умолкнув, я подтолкнул командира, и мы тихонько вышли наружу, оставив двух женщин наедине.

Через час Мария Николаевна спустилась к нам и сухо попрощалась. Больше здесь делать нечего. Порой эта работа перестаёт казаться весёлой и интересной.

* * *

— Здравствуйте, Леонид, приглашаем вас сегодня в восемь вечера к нам на вечеринку, — троица одноклассниц поймала меня во время обеда и одна из девушек церемонно вручила мне пригласительный билет, после чего они, весело посмеиваясь, удалились. А я только надкусил бутерброд, не мычать же мне в ответ?

— Это что? — прожевав, спросил я Лизу, чинно пьющую кофе напротив.

— А, ну да, ты же опять пропустил всё, где ты, кстати, был? Три дня пропуска это уже серьёзно, — с укором поинтересовалась девушка. Но, должен признать, в последнее время она стала как-то, мягче что ли. По крайней мере наседать на меня с претензиями она себе больше не позволяла.

— С отцом в Москву ездил. Он решил, что моя подготовка обязательно должна начинаться с практики. И ты так и не ответила, — доедая бутерброд, — Что за вечеринка?

— Вечеринка и есть, у девочек там на троих угловой коридор с комнатами, можно и перекусить, и потанцевать и в комнате посидеть с кем-нибудь, познакомишься с ребятами поближе. Советую сходить, а то кроме как со мной и Серёжей ты тут ни с кем и не общаешься, — заметила она. Ну да, так и есть, но расстраиваться по этому поводу было бы глупо, наша компания меня полностью устраивает, а навязываться? Увольте. Да и сколько мы там учимся, зачем торопиться, если в итоге мы проведем три года вместе.

— Умно, а они там значит выступают в роли хозяек. Вот только зачем пригласительный, если можно просто сказать? — помахал я билетиком, — Хотя стильно, ничего не скажешь.

— Лео, вот как можно быть таким… — ужаснулась Лиза.