Книга Каждое лето - Виктория Виннер

На похороны Джейми пришло невероятное количество народу. Я стояла вдалеке и думала о том, сколько людей собралось бы на мои похороны? Мальчику было всего тринадцать, а проститься с ним захотело не меньше сотни человек. Если я умру прямо сейчас, в свои двадцать два, вряд ли соберётся и половина. И даже если я умру в глубокой старости, сомневаюсь, что найдётся больше желающих проводить меня к Великому. За всю жизнь я не смогу влюбить в себя столько человек, сколько сумел очаровать малыш-Джейми.

Он умер во сне. Его родители говорят, что их сын улыбался. И это неудивительно — он улыбался всегда.

Я представляла себе его смерть. Думала, он, как всегда, будет куда-то спешить, бежать и просто упадёт. Упадёт и больше не поднимется. Но всё случилось просто идеально, если можно так говорить о смерти. Ему не было страшно, не было больно. Он просто заснул и не проснулся. Я искренне верила, что Джейми и сейчас улыбался нам с Хеллерстена. Стоял рядом с Великим Инопланетным Разумом и улыбался. Наверняка, для него отведена особая роль. Особенным он был в этой жизни, здесь, на Магитаре, а теперь он будет нести добро где-то в другом месте. Думаю, именно на сияющей звезде. На Хеллерсене. Ему самое место там, рядом с Великим.

Я не плакала. Не проронила ни единой слезинки ни тогда, когда мне позвонил Гарри и сообщил о случившимся, ни сейчас, на похоронах, когда видела, как тяжело его матери, когда слушала слова мистера Сорта о сыне и рассказ о его болезни.

Все были в шоке — ведь практически никто не знал о том, что Джейми должен умереть. Думаю, они какое-то время будут осуждать Сортов. Такой была и моя первая реакция, когда Деймин мне рассказал. Мне казалось, что больные люди, а особенно дети, должны лечиться, быть под постоянным наблюдением. Но потом я поняла, что ничего нельзя изменить. Эта болезнь не лечится, самое страшное неизбежно случится. Так пусть ребёнок живёт.

Единственное, что для Джейми можно было сделать — магическое обезболивание, и он получал его регулярно, благодаря чему мог радоваться жизни.

Я стояла и смотрела на то, как магический портрет улыбающегося мальчика поднимается всё выше и выше, оставляя точно такую же копию парить в паре метров над землёй, пока рисунок не стал совсем размытым и окончательно не затерялся в небесном пространстве.

Странно. Из фильмов, которые в последнее время становятся всё более доступны к просмотру на Миите, мы знаем, что есть такая планета — Земля. Она находится где-то очень далеко, в другой галактике. Так вот там они верят в некое божественное существо, я не совсем разобралась, но поняла, что это существо живёт в раю, на небесах. А под землёй у них находится ад, которым правит другое существо — злое. Так вот, когда кто-то у них умирает, его тело почему-то закапывают под землю. Почему? Разве они не желают ему оказаться после смерти в раю? Почему приближают его к аду?

У нас всё не так. Тело в открытом космосе рассеивают маги, а на поверхности созданы вот такие вот места, где в день похорон собираются все желающие. По факту от человека тут остаются лишь большие фотографии, парящие в воздухе в память о нём.

Возле портрета Джейми сейчас стоял какой-то молодой мужчина. Мне было плохо слышно, но, кажется, его учитель. Он говорил что-то о трудолюбии мальчика, но мне не хотелось слушать, и тем более подходить ближе. Я и так прекрасно знала, каким был этот ребёнок, знала и то, что именно о нём думали люди.

Странно, но, несмотря на невероятное множество народу, я оказалась в этот момент совершенно одна. Семана с Джоном были на Баросе — отдыхали перед последним учебным годом. Гарри с ребятами не пошли на похороны, а остались в доме Сортов, чтобы помочь всё подготовить к наплыву гостей — многие захотят проститься с малышом там. У Сортов состоится основное прощание с Джейми.  Они подготовили целое кино о жизни мальчика, получив на это соответствующее разрешение у нотариуса, распечатали кучу фотографий и сделали много копий альбомов для всех желающих оставить их себе на память.

Наверное, мне и хотелось побыть наедине с собой, но, всё же, чего-то не хватало. Может тишины?

Чья-то рука легла мне на плечо, я обернулась, вздрогнув, и наткнулась на взгляд грустных чёрных глаз. Деймин смотрел на меня и молчал, а я не моргала. Все вокруг начали расходиться и кто-то нечаянно толкнул Дея, и лишь тогда я отмерла, глубоко вздохнула и сделала шаг вперёд, уткнувшись носом в широкую грудь Ратсела, облачённую в мягкую чёрную футболку. Деймин крепко обнял меня за плечи и поцеловал в макушку, а я закрыла глаза и из них, наконец, скатилась пара одиноких слезинок.

Мы простояли так несколько минут, и Дей отстранился, заглянув мне в лицо.

— Ты собиралась домой к Сортам?

Я мотнула головой.

— Хорошо. Тогда поехали.

Деймин взял меня за руку и повёл куда-то. Я не сопротивлялась и ни о чём не спрашивала. Не было ни сил, ни желания.

Мы сели в джиу, и Дей куда-то повёл аппарат.

Минут через двадцать мы свернули с трассы на глухую просёлочную дорогу и проехали ещё минут десять прежде, чем Деймин остановил джиу.

Он вышел, прихватив с собой бутылку вина из багажного отдела, и я молча последовала за ним. Вокруг были непролазные дебри. Бурые листья растений хлестали мне по лицу, я спотыкалась о коряги и корни деревьев, и даже глазом не повела, когда, остановившись на какой-то небольшой полянке, окружённой плотным занавесом из растений, Деймин начал крутить портал.

Он снова притянул меня к себе, защищая от холода, и уже через пару секунд мы вышли в лесу, только на этот раз в зелёном. Скорее всего, это местность близ Греяноса. Не удивлюсь, если и «Тайна» где-то недалеко.

Так и оказалось. Через пару минут неспешного шага между сосен, мы вышли к нашему озеру. На понтоне никого не было, и это неудивительно. Лето уже заканчивалось, смены в лагерях давно прошли, народ активно готовился к новому учебному году.

Деймин по-прежнему хранил молчание, я тоже не хотела говорить. Поэтому мы просто присели на уже ставшие «своими» места и слушали звуки природы, любуясь её красотой.

Заметив, что свет Хеллерстена стал тускнеть, я опомнилась и нарушила тишину.

— Ты не собираешься к Сортам?

В прошлом году на благотворительном вечере они были очень рады встрече с Деем. Было видно, что за эти годы Деймин стал им не чужим, поэтому сейчас логичнее было бы находиться в их доме.

Но Ратсел мотнул головой.

— Я был на рассеивании. Предупредил, что домой не поеду.

Я недоверчиво покосилась на парня. На этот ритуал допускаются лишь самые близкие — родственники первой линии, поэтому слышать подобное было по-настоящему удивительно.

— Как так получилось?

— Они попросили, — Дей оставался абсолютно невозмутим и продолжал смотреть в какую-то точку перед собой. — Я вёл космолёт. Хотели как можно меньше посторонних в этот момент. И если бы можно было и рассеивать самим — так бы и поступили.