Книга Вьюга юности - Ксения Беленкова

– Время! Время! – торопила мама.

Тут в коридоре раздались чужие голоса – прибыли первые посетители. Кажется, соседи бородача. Потихоньку Дом культуры заполнялся людьми. Кто-то пришел сюда по своим делам, вовсе не зная про выставку: они с интересом проходили по коридору и тут же пропадали в каких-то дальних комнатах.

– Волнуешься? – Отец похлопал Димку по спине.

Димка кивнул и снова взглянул на дверь – почему Саши еще нет?

– Мне вот этот снимок очень нравится, – разоткровенничался папа, который до того помалкивал о своих впечатлениях.

Он подвел Димку к одной фотографии. На ней дворовый пес семенил от магазина «Три поросенка». В зубах его была зажата сосиска. Димка давно заметил эту дворнягу, которую регулярно снабжали мясом папины сердобольные продавщицы. Он даже решил, что между отцом и этим псом есть сходство. Они оба каждый день ходили в «Три поросенка», как на работу. А все для того, чтобы прокормить свою семью.

– Фотограф должен все подмечать! – удовлетворенно сообщал отец. – Я всегда подозревал, что продавщицы этого шелудивого пса подкармливают. Теперь уж разберусь с ними.

– Не надо разбираться, – попросил Димка.

– Почему? – удивился папа.

– Ну, – Димка запнулся, а потом радостно изрек: – Ради искусства!

Отец задумался. Он глядел на сына, потом на бодрого пса, отхватившего хозяйскую сосиску. И снова – на сына.

– Ладно, – наконец махнул он рукой. – Ради искусства мне сосисок не жалко!

И Димка удовлетворенно кивнул – впервые за свою жизнь ощущая реальную пользу от этого неведомого слова «искусство».

Мама тихо спорила с бородачом по поводу какой-то фотографии.

– Кажется, я не отбирал этот снимок, – удивлялся бородач.

– Его выбрала я, – парировала мама. – Имею право? И так все мои любимые фотографии остались дома. Пусть хоть эта здесь повисит, глаз порадует.

– Но это же какой-то лубок, – возмущался бородач.

– И что плохого? – наступала мама. – Сочно, празднично!

Димка подошел к спорщикам и взглянул на снимок. Яркий, веселый, заводной. Он сфотографировал тогда праздничное уличное представление для детей на площади перед кинотеатром. Ряженые Дед Мороз и Снегурочка лихо отплясывали возле светящейся елки.

– Да ничего плохого, – сдался бородач и глянул на Димку. – Просто как-то просто…

Димка ничего не понял, а мама почему-то продолжала бунтовать.

– Между прочим, все гениальное – просто…

И тут бородач окончательно признал поражение. Он обнял маму за плечи и даже ткнулся своей бородой ей в щеку.

– Ух, сдаюсь-сдаюсь! – смеялся он, а потом снова повернулся к Димке: – Береги мать, гений! – шутливо сказал бородач.

Тут входная дверь снова хлопнула, и Димка чуть ли не рванул к ней, ожидая прихода Саши. Но это вошла всего лишь ее бабушка.

– А где же ребята? – спросил он, кажется, даже забыв поздороваться.

– За Павлом Львовичем решили зайти.

– Но они придут? – забеспокоился Димка.

– Конечно, не волнуйся, – Сашина бабушка понимающе улыбнулась. – Так я пройду?

Димке стало неловко.

– Ну конечно, – он даже покраснел. – Давайте я вам все покажу.

И он повел статную пожилую даму по коридору, мимо своих снимков, что-то рассказывая о них, хотя думал сейчас совсем о другом. Сашина бабушка выглядела сегодня наряднее, чем на празднике. С прической, на каблуках, даже ногти на руках накрашены. Это Димка заметил, когда она метнула кисть в сторону одной фотографии.

– Ой, это же я? – спросила она.

Хотя сомневаться не приходилось. Этот кадр Димка очень любил: украв его потихоньку, он был очень доволен результатом.

– Ну ты и шутник! – разглядывала себя Сашина бабушка, покачивая головой. – Подкараулил в самый неудобный момент.

– По-моему, вышло здорово! – сказал Димка. – Вы здесь на Сашу похожи…

– Это она на меня похожа, глупый! – усмехнулась бабушка.

И Димка снова покраснел. А Сашина бабушка поглядывала на него с фотографии: хитро, даже как-то по-детски. И хоть в руках у нее торчала метла, на Бабу-Ягу она была похожа меньше всего. Скорее, на выметающую сор из дома девушку. Она распахнула дверь в зиму и потихоньку подталкивает мусор к порогу, поленившись взять совок.

– Ладно, прощаю тебя! – сказала наконец Сашина бабушка. – Только после выставки пообещай отдать фотографию мне… О, а вот и ребята!

Она повернулась. Димка вслед за ней. И тут же увидел Мишу с Сашей.

– А где же Павел Львович? – Димка подошел к друзьям.

– Не очень хорошо себя чувствует, – вздохнула Саша.

– Но передавал тебе свои поздравления! – сказал Миша.

– Да ладно, – запинался Димка. – Да чо уж там…

– Нет, ты правда молодец! – Саша схватила его под руку. – Показывай скорее, что тут у тебя! Просто не терпится! А я здесь тоже висю? То есть вишу?

Димка молча кивнул: он теперь будто язык проглотил, а рука, за которую держалась Саша, превратилась в какую-то плеть: даже в локте не гнулась.

– Ой, а где я? Где? – Саша явно не замечала его замешательства. – Не очень страшная?

Димка отрицательно замотал головой.

– Страшная, страшная, я знаю, – настаивала Саша.

Но вдруг замерла на месте.

– Ух ты! – выдохнула она. – А я и не видела эту штуку!

Они стояли перед снимком, который Димка сделал накануне возле реки. Миша на ходу врезался в остановившуюся Сашу и теперь тоже разглядывал фотографию.

– Здорово вышло, – тихо сказал он.

И Димке показалось, будто друг о чем-то грустит. Он взглянул на снимок, где с берега Истры взлетала в небо прозрачная «Божья коровка», которая проглотила двух маленьких человечков. Ледяные бока сияли, отчего машина казалась светлячком – горящим ярче зимнего солнца.

– Мишка, это ты сделал? – спросила Саша.

– Ага, – Миша все еще завороженно разглядывал снимок.

– Покатаешь меня?

И тут Миша легонько толкнул Димку в бок.

– У меня времени мало, но Димон, думаю, не откажется. Верно?

До сих пор не обретший дар речи Димка послушно закивал. И тут же почувствовал, как с другой стороны его подпирает Никита.

– Всем привет! – непринужденно поздоровался он, явно довольный тем, что Саша пришла на выставку не с каким-то пронырливым незнакомцем, а всего лишь с Мишей. – Куда собираетесь? – Никита уже обогнул компанию и пристроился рядом с Сашей. – Меня возьмете?

У Димки во рту стало как-то кисло и захотелось провалиться на месте. К чему выставки, и вообще – все это, когда героем все равно окажется Никита. Пора было бы уже смириться. Но тут случилось то, чего никто и ожидать не мог. Сначала это был просто звук – цок, цок, цок – по плиточному полу коридора. А потом трескучий голосок.