Книга Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию - Вадим Булаев

— И это на всех ресурсах, куда не плюнь, уже неделю висит, — грустно поведал Серёга. — Там, дальше, даже фото некоторых страниц есть.

Антон пожалел, что настоял в своём любопытстве. Прав был помощник — он действительно почувствовал себя глупо.

Глава 10 Денег нет, но вы… крутитесь. ​ ​

— Серёж, ну ты скоро? — Маша стояла уже в дверях и капризно поглядывала на висящие в коридоре часы. — Сам же сказал, что пораньше надо выехать, чтобы всё посмотреть успеть.

— Да иду я, иду..., — раздался угрюмый голос из кухни. — Тут кошка твоя, идиотка...

— Не смей так о Мурке говорить! — мгновенно взвилась кицунэ, готовая несокрушимо защищать свою любимицу. — Она хорошая! Просто маленькая ещё!

— Да это понятно, — недовольства в голосе прибавилось. Что-то стукнуло, хлопнуло. — Но продвинутая — не отнять. Маша! Разберись с ней! У меня уже сил нет за этим чудовищем следить! Как только открываю холодильник — она уже в нём и что-то тащит. Вот сейчас хотел компотика попить на дорожку, а эта зараза колбасу спёрла и к тебе в комнаты убежала.

— Ой, тебе для ребёнка кусочка колбаски жалко?! — домовая надула в притворной обиде губки. — Она же на улице голодала, вон какая худышка...

Это было правдой. Подаренный в порыве добрых чувств Швецом котёнок оказался кошечкой с упрямым и вздорным характером. Не смотря на довольно юный возраст, наречённое Муркой четвероногое, мурчащее, премиленькое существо оказалось той ещё бестией.

«Нет, с лотком и чистоплотностью никаких проблем не возникло — хоть в этом повезло» — иногда думал помощник, грустно и осторожно входя в любимую кухню. Проблема была в голоде. Вечном голоде уличной кошки, стремящейся наесться здесь и сейчас до отвала, до сытого опьянения.

Мурка в открытую поселилась на кухне. Она тщательно, раз в пять минут, патрулировала столы, неосторожно неубранные пакеты, стулья, совала нос в любой шкафчик в поисках еды. Мусорное ведро атаковала беспрерывно с каким-то осатанением — пришлось спрятать под мойку. Заботливая хозяйка кормила кошечку вроде как и на убой, но по специальной диетической схеме. Пушистая не сдавалась и всегда хотела ещё немножко покушать. Яма желудка, одним словом, у зверька оказалась.

Иванова такой расклад бесил. Ему не нравилось постоянно отбиваться от не признающей никаких авторитетов, фанатично бросающейся в любую тарелку, малолетней голодающей.

Кошка ела всё, что могла украсть или что давали: огурцы, хлеб, жуков, случайно залетевших на свою погибель в окно, бахрому занавесок. И вот сейчас ей удалось стащить колбасу прямо из холодильника — джек пот! Утробно урча и крайне целеустремлённо Мурка рванула в единственное место, куда Иванов не мог проникнуть вот так, запросто — в Машкины пустые хоромы.

Серёга дернулся было за ней — да куда там! Только лбом приложился о дверцу.

— Подожди, — голос кицунэ между тем стал из притворно-обиженного стальным, жёстким. — Это ты мне сейчас про какую колбасу говорил?! Случайно не про ту, с которой я вчера полдня возилась?

Помощник опытно почувствовал надвигающуюся бурю и её вестников — маленькие молнии Машкиного гнева, которые сейчас полетят в его сторону.

— Да, — как можно веселее сказал он; бодро, почти вприпрыжку подбежал к домовой и начал аккуратно выпроваживать девушку из квартиры, изо всех сил надеясь, что пронесёт и мысли о предстоящем шоппинге отвлекут (или оттянут) час расплаты. Кто именно будет расплачиваться — Иванов не знал, и это особенно пугало. — Ну что, выходим? Пойдём, пойдём, пойдём... Магазины не ждут!

Однако Маша заупрямилась, как маленький ослик, упёрла руки в бока и насупилась, желая именно здесь и именно сейчас докопаться до истины.

— То есть ты, Серёженька, позволил бедной кошечке взять колбасу из холодильника? Зная, как я вчера горбатилась с фаршем этим, со специями, с мясорубкой?! Зная, что Мурочке нельзя жирное?! Ты в своём уме? А если ей плохо станет? Если её стошнит — кто убирать будет?!

Иванов мудро не отвечал; делал виноватый вид и уныло смотрел в пол. Для него уже давно не являлось секретом, что домовая простит своей пушистой любимице что угодно. Потому оставалось лишь согласно качать головой, вставляя свои:

— Ага... Угу... Конечно... — в перерывах между Машкиными обличительными фразами.

А ещё ему неожиданно пришло в голову странное для такого момента решение: «Не женюсь. Нафиг.» И с каждым гневным словом из уст девушки уверенность в правильности этой судьбоносной мысли только крепла.

Между тем кицунэ выговорилась, и ей полегчало. Обречённо махнув рукой на застывшего соляным столбом Серёгу, она решительно направилась за холодильник, а через полминуты вернулась с пойманной за загривок кошкой, так и не выпустившую из лап злополучную колбасу. Даже сейчас животинка продолжала с ожесточением существа, которому абсолютно нечего терять, жрать, давясь и округляя от усердия глаза.

Мурка полетела в одну сторону, её добыча в другую — Маше наконец удалось их разорвать. Не теряя ни мгновения, Иванов со скоростью супермена подхватил то, что осталось от прекраснейшего продукта и выскочил в подъезд. Девушка с не меньшей скоростью проделала тоже самое, попутно ногой захлопнув дверь. Из квартиры донеслось разобиженное: «Мя-а-а-ау-у-у!», потом непонятное: «Вя!», потом подозрительно затихло. На кошку это было непохоже — она всегда скандалила до конца.

— Серёжа, — тихим, грустным голосом как-то очень спокойно поинтересовалась домовая. — А у тебя возле двери туфли стояли и кроссовки?

— Да...

— Ты не расстраивайся. Новые купим. Сейчас акции везде... Да и не нравились они мне вовсе... Стоптанные совсем...

Помощнику оставалось лишь сжать зубы от злости, посмотреть с ненавистью на зажатые в руке останки колбасы, которую он так и не попробовал и которую теперь предстояло выбросить на помойку, и ласково, душевно согласиться:

— Конечно, Машуля, ты права.

***

Шоппинг не задался. Не совпали возможности с желаниями.

Проще говоря, поехали выбирать мебель в апартаменты домовой, Серёга своё слово намеревался сдержать твёрдо. Но вот когда увидели на понравившуюся мебель цены, тихо охнули, причём оба, от количества нулей, нескромно нарисованных после цифр из второй пятёрки стандартного десятка.

Бережливая домовая откровенно расстроилась и начала вполне сознательно показывать пальчиком на самое дешёвое дерьмо, неумело восторгаясь и предлагая приобрести именно эту, сразившую её своей красотой в самое сердце, модель. Это не было игрой на публику или банальным разводом Иванова на покупку не по средствам. Машка действительно очень заботилась о бюджете и не была эгоисткой.

Подлые же продавцы наперебой сыпали смущающими душу фразами: «Только сегодня... Потребительский кредит... Совсем небольшие проценты...»

Помощник злился на цены, на барыг-торгашей, на собственное относительное безденежье. Он прекрасно видел, что именно из мебели понравилось кицунэ и как она героически избегает даже смотреть в сторону приличных по качеству и совершенно неприличных по стоимости вещей. Но покупать дешёвку — увольте. Для себя — ещё куда ни шло, самому можно и перебиться. А вот для ставшей в определённом смысле его семьёй девушки-лисички — нет. Потому Иванов принял волевое решение.