Книга Пробуждение Рафаэля - Лесли Форбс

— Тебе нужен другой… — Она взглянула на Паоло, с лица которого исчезло всё недавнее оживление.

— Нет, правда, мне хотелось бы пройтись с вами!

Паоло открыл было рот, но поймал взгляд Фабио и ничего не сказал. С подчёркнутым безразличием отвернулся от Донны и принялся игриво болтать по-итальянски с одной из девушек.

Уходя с Донной, Шарлотта только теперь заметила пожилых мужчин в соседнем кафе и поздоровалась кивком.

Лоренцо, как и Паоло, провожал глазами Шарлотту и Донну, пока женщины не затерялись в толпе. Трое стариков согласились, что правильно сделали, организовав парня приглядывать за ними. «На случай, если придётся что-то предпринять».

— Только не надо горячиться.

Они достигли того возраста, когда мужчина наконец перестаёт воевать с миром, если он вообще ищет покоя. Почему история должна нарушать их тихую жизнь? Они, в конце концов, люди не без влияния. Нужные звонки сделаны, чтобы застраховаться от неожиданностей, можно будет дёрнуть и ещё кое-какие ниточки.

— Бенни — хороший парень, — сказал херувим. — Никогда не подводит меня, не делает того, чего не просят.

А если его о чем просили… Что значит лишняя маленькая трагедия по сравнению со счастьем их больших, влиятельных и, по большому счёту, невинных семей?

Покинув кафе, Донна и Шарлотта почти сразу увидели, что и виа Рафаэлло, и параллельные улицы непроходимы в обе стороны, будучи забиты паломниками.

— Придётся добираться до вашего пансиона долгой дорогой, — сказала Донна, — назад через галереи под дворцом, а потом через виа Мадзини.

— Но это такой круг!

— Да, это такое место — его трудно понять, правда? Улицы идут будто без всякой логики. Я хочу сказать, тут нет центра… Не могу вам объяснить…

— Знаю, что ты имеешь в виду.

— Знаете?

— Да, — ответила Шарлотта, улыбаясь недоверчивости Донны. — Не важно, в каком месте Урбино находишься, всегда невозможно определить, где центр, он неуловим.

Шарлотта могла понять чувство потерянности, которое испытывала канадка в этом городе без чёткой сетки улиц, характерной для многих городов Северной Америки. Конечно, в некоторых крупных городах, таких как Рим или Милан, видишь такие же длинные прямые авеню, чёткие линии перспективы, но небольшие города вроде Урбино возводились как оборонительные позиции, а не для прославления империи, и солдаты строили на холмах, на верхушках отвесных скал.

Шарлотта чувствовала, что сердцем Урбино могла по праву считаться площадь Республики, с её центральным положением между двух холмов, откуда и пошло древнее название города: Урбс Бина, то есть «Двойной Город»; однако площадь скорее походила на забытую площадку на краю более крупного города. Потерявшая своё значение, возможно, из-за того, что география отрезала транспортными артериями эту часть, как сырный клин, или из-за более впечатляющей пьяццы герцога Федериго неподалёку с её герцогским дворцом, собором и церковью Сан-Доменико. Повсюду в Италии Шарлотта наблюдала этот конфликт между современным республиканским государством и старинной традицией родовых, клановых, религиозных связей. Passegiata проходила по спирали вокруг одной идеи: так это виделось ей. Город, подобно лабиринту дворца, сходился в одной точке — крохотном кабинете герцога Федериго, и всё сливалось в фигуре книжника-воина Федериго, который утвердил то, во что верил, сперва мечом и окончательно — словом.

— Неулови-и-им… — раскатала Донна слово, как ковёр. — Наверно. Но не могу понять, почему я никогда не могу найти дорогу, когда город такой маленький. То есть по сравнению с Торонто, где я выросла. Не важно, куда идёшь в Урбино, всё получается, что кружишься и кружишься вокруг дворца. Похоже, от него не уйти.

— Да, вполне.

— Вполне. Это одно из словечек, которые у англичан означают практически что угодно, я права? Вроде как нужен целый словарь, чтобы его перевести?

— Пожалуй.

Мягкое согласие Шарлотты прошелестело под сводом галереи, похожим на тугой верх кирпичного шатра высоко над их головами. Слева от них вздымалось массивное крыло герцогского дворца, настоящий утёс, откуда стремительно сорвались два пятнышка, выросшие в ворону, гнавшуюся за голубем, и которые на один перехвативший дыхание миг, казалось, застыли в воздухе, как вещий знак, прежде чем камнем упасть в туннель галереи и взмыть вверх, и ещё, и ещё раз, и наконец исчезнуть в небе над башнями дворца.

Следя за головокружительным полётом птиц, Шарлотта скользнула взглядом по мощной стене, где на высоте пятидесяти футов начинались окна подвалов. Только находясь в галерее, можно было предположить, что «подземелье» дворца на самом деле начинается на несколько этажей выше уровня этой улицы. Изнутри и снаружи стены дворца были разной высоты, это она знала и гадала, что там забыто, сокрыто, какие развалины лежат под этими гулкими катакомбами, с их пустыми колодцами, резервуарами и желобами, хитро приспособленными для удаления отходов.

Она не заметила человека, седоватого, в сером костюме, непримечательной, даже безликой наружности, который стоял в тени дворца, почти сливаясь с нею, и внимательно следил за ними. Серая, незапоминающаяся личность. Вблизи вы увидели бы, что глаза у него тоже серые, но без блеска, которым отливал его шерстяной костюм. Странно тусклые, как олово или сильно потемневшее серебро. Когда женщины шли, он следовал за ними, не отставая, но и не перегоняя, — мужчина с натренированной мускулатурой. Если не смотреть слишком долго в потускневшие глаза, его можно было принять за безвредную личность: торговца спортивным снаряжением или страхового агента, возможно — коммивояжёра, человека какой-то активной профессии. Собственно, его занятие вполне можно было считать некой формой страхования. Страхования жизни, так бы он сам сказал (если бы у вас хватило глупости попробовать это узнать), потому что, когда он появлялся в вашей жизни, возникала необходимость в подобной услуге.

ЧУДО № 19 ДВОЙНОЙ ГОРОД

— Рафаэль — вы, верно, по-настоящему увлечены им? — спросила Донна.

— Разумеется, я высоко почитаю Рафаэля, хотя мне вовсе не обязательно восхищаться творчеством художника, чтобы реставрировать какую-то его картину.

Она любила Рафаэля-человека не меньше, а может, больше Рафаэля-художника, потому что он верил в людей во времена куда более продажные, жестокие и безнадёжные, чем её циничный, утративший веру век. Поймёт ли эта девица подобные различия?

— Это… как тебе объяснить, Донна? Вообрази, что покрываешь глазурью торт, который испёк кто-то другой. Если у тебя есть надёжный рецепт и представление о том, как всё должно выглядеть в итоге, тогда у тебя получится, пусть даже тебе самой такой торт не нравится.

«О господи, — подумала она, — всё это звучит так покровительственно!»

К счастью, девушка не слушала её. Она схватила Шарлотту за руку:

— Посмотрите! Туда! — Они как раз пересекли виа Мадзини и углублялись в лабиринт улиц за нею. — Это она — та старая стерва, которая напала на Рафаэля! Вон за тем парнем, который продаёт воздушные шары с фантастическим лицом с Туринской плащаницы! Позади него — посмотрите!