Книга Выбери меня - Алиса Ганова

«Ой! Пахнет соблазнением. Томный вечер, терпкое вино, сладкие речи… и, опа, романтикь плавно перетекает в интим… Не хочу!»

Сбегать некуда. За ворота просто так не выйти, да и вещи все здесь и бумаги! Упасть в обморок — тоже не выход. Судорожно размышляя, не придумала ничего лучше, как в ответственный момент невинно захлопать глазами и сослаться на женское недомогание. Ведь отбиваться от принца, как от виконта, нельзя.

От радости не осталось и следа, поэтому в грот, а оказалось, что он тут есть, спустилась нервная и настороженная. Лакей поклонился и бесшумно исчез, а я, сжимая веер двумя руками, принялась оглядываться.

Изогнутая лесенка обвивала небольшой портик, увитый зеленью. Вход в него занавешивала узорчатая кисея, колыхавшаяся на ветру, а у подножия раскинулся небольшой прудик с рыбками. Мило, со вкусом, в тень манила прохлада… Все замечательно, только не было ни малейшего желания становиться одной из игрушек, очередной прихотью принца. Я, конечно, не Анжелика — женщина неземной красоты, но гордость имею…

— Кризель, рад вас видеть, — от радушного голоса Его Высочества, прозвучавшего неожиданно, вздрогнула. — Наблюдаю за вами из грота и гадаю, когда же заглянете внутрь?

Я обернулась и, увидев довольного Олистера, решила сразу обозначить настрой.

— Ваше Высочество, но я не могу находиться с вами наедине. Это… — попыталась изобразить скромность, — так… нехорошо для девушки.

— А любая другая на вашем месте радовалась бы, — он прислонился плечом к каменной колонне, вальяжно закинул ногу на ногу и улыбнулся.

— Прошу простить меня, но монастырское воспитание не позволяет вести себя вольно, — я опустила голову и сцепила пальцы.

— Вы желаете меня раззадорить? Тогда это плохой ход. Я насмотрелся и на страстных девиц, и на недоступных скромниц. Вы теряете свой шарм, когда пытаетесь быть не собой.

— А, может, во мне и нет шарма?

— Вы так не желаете моего внимания?

— Я не привычна к мужскому вниманию.

— Но надо же когда-то начинать флиртовать?

— Слишком крутой подъем, Ваше Высочество.

— Любой другой вскружил бы голову.

— Я не тщеславна.

— Хорошо, пусть так. Но если уж вы уж пришли, пойдемте есть и беседовать. Или я напрасно кондитера изводил придирками? — Олистера улыбнулся. — Да не трону я вас! Это знаете ли… — махнул рукой и вошел в грот, закрывая тему. А я не стала возвращаться к ней, радуясь, что появился шанс разойтись миром, и последовала за ним.

Внутри грота оказалось уютно. Благородный цвет каменных плит, в тон потолку и стенам, оттенялся ярким диванам и подушками. Журчал небольшой фонтанчик, у которого стоял стол с двумя стульями. Подойдя к нему, я не удержалась и воскликнула:

— Ничего себе!

Такой красоты не видела даже на свадебных тортах. Тарелки с разнообразными пирожными, в виде лебедя, каких-то ярких птиц, рыбок, цветов и просто украшенные фруктами!

— Удивлены?

— Очень! — мой голос прозвучал подозрительно низко, с легкой хрипотцой и восторгом.

— О, Всевидящий, я старею! Леди больше впечатляют сладости, чем принц! — пошутил Олистер, и я улыбнулась. — Чего же вы смущаетесь?

— Я выбираю. Их так много — а я одна! — вздохнула. — А глаза разбегаются!

Его Высочество расхохотался. Пододвинул стул, помогая мне сесть, достал из запасника вина, и разлив по фужерам, сел напротив.

— С какого начнете? Это с цукатами, это с орехами, печеньем… суфле, безе… Да легче кондитера на допрос вызвать, хотите?

— Не-е, — покачала головой, уже растеряв чопорность и осторожность. Мои глаза так и бегали по столу. Я себя не видела, но, наверно, представляла прелюбопытное зрелище. Олистер улыбался и пододвигалтарелки ближе.

— Может, с вина?

Поймала взгляд его смеющихся глаз и кивнула:

— А давайте!

Пригубив рубиновый напиток, потянулась к самому красивому, украшенному разноцветной кувшинкой. Его основа была такой нежной, что таяла в руках. Осмотрев пирожное со всех сторон, откусила кусочек и от восторга прикрыла глаза.

— Какая пеесть! — протянула, наслаждаясь вкусом крема и ягод.

— Попробуйте и это!

— Я этот еще не съела.

— Не страшно.

С таким искусителем только и успевала откусывать от каждого, и он тут же подсовывал другое, потом третье. А я не переставала восторгаться! Каждое пирожное было особенным и не похожим на другие.

— Завтра с утра пришлите ко мне господина Гатара, чтобы он спас несчастную обжору! — жалобно попросила.

— Обязательно! Но прежде спрошу эту милую обжору, почему она сторонится меня? Я вам неприятен?

Я даже перестала жевать.

— Нет, — ответила и задумалась, как бы очень вежливо отшить. — Я ведь привлекла вас как необычная, отчасти невоспитанная девица. Сейчас мы сидим, дурачимся и лопаем сладости… — я вдруг стала серьезной. — А если знакомство станет… более близким, уже не получится вот так сидеть и шутить.

— Почему же?

— Мы, девицы имеем привычку привязываться, ревновать, а потом наседать и высказывать. Если так пойдет дело, то вам, Ваше Высочество захочется в одно пирожное подсунуть яду, чтобы молчала и улыбалась.

— Вы, Кризель, меня все больше удивляете. Как такая живая и все подмечающая натура оказались в монастыре?

— За плохое поведение, — улыбнулась. — Мачеха решила заняться воспитанием такой грубиянки, как я.

— И удалось?

— Как видите, не очень. Возможно, у нее получилось бы, если бы перед отъездом на отбор я не упала с лошади и, ударившись головой, не потеряла память.

— Как же это произошло?

— Завистницы говорят, что лошадь не вынесла.

Принц закрыл глаза и, прикрываясь рукой, рассмеялся. До слез.

— … Осталось это пирожное. С безе и орехами.

— Не могу больше, — повертела головой.

— Тогда оставим до следующего раза?

— Если доживу.

— Обещаю, Гатар спасет вас.

— Даже не сомневаюсь. Но если я еще раз упаду, например, с балкона, ищите злодейку среди завистниц-конкурсанток. Они мне еще танца простить не могут.

— Вас обижают?

— Я стараюсь на рожон не лезть, одна не ходить, но теперь у меня есть надежда, что меня не поднимут, — шутливо погладила живот.

— И все-таки вы не такая как все, — заметил Олистер.

— Люблю пирожные больше внимания принца? — я шутила, но в моей шутке была лишь капелька веселья — остальное правда.

— Пусть так. Жаждущих моего внимания много, а такая страстная поклонница сладкого — одна.