Книга Параллельщики - Татьяна Буглак

– Эй, девка, ты откуда?

– Вам какое дело? – Я знала, что отвечать им нельзя, но снова навалились одновременно боль и усталость, а говорить – хоть немного прийти в себя.

– Ты хоть помнишь, как тебя зовут? Что ты этого слушаешь? Брешет он все, мы добра хотим.

– Я тоже. – Я подняла пистолет. – Уходите.

– Не можем. – Невидимый собеседник был раздосадован. – А ты здесь долго не протянешь, сдохнешь.

– Вы тоже. Вам идти некуда, еды нет.

– Мы можем жить без еды несколько недель, к этому времени тут все изменится. А ты окочуришься еще до полуночи.

– Посмотрим! – Я сменила позу, оперев руки на колено, – легче стрелять.

– Дура! – безнадежно выругались в коридоре.

– Ага, еще и с пистолетом. – Я вспомнила про обезьяну с гранатой и заставила себя рассмеяться. – Так что не лезьте!

Шаги удалились, стало тихо. Я, притянув к себе рюкзак, достала прямоугольную бутылку, открыла ее переставшими ныть крепкими зубами, сделала глоток. Захотелось есть, да так, что хоть помирай. Нет, помирать не хочу, хочу жить! Но есть ничего не буду – нужно дождаться Лаки. Сколько прошло времени? И часов на руке нет, а руки – тонюсенькие, аж просвечивают.

Рядом со мной тяжело сел, почти упал Лаки:

– Все, теперь она работает на запасе энергии, у нее аккумулятор встроенный, не смог его вырубить. Но от сети отключил. Они три кабеля сюда провели. – Он привалился к моему плечу.

– Ложись… – Я попыталась поддержать его, но не удалось. – Мне руки свободные нужны, чтобы стрелять.

Он лег, положив голову мне на колени, слабо улыбнулся. Я отложила пистолет – все равно пока никого нет, – достала тюбики с питанием, открыв один, сунула кончик Лаки в рот:

– Ешь, тебе надо держаться. И я поем.

Он с трудом поднял руку, придержав тюбик:

– Уже бесполезно. Установка теперь тянет силы из нас. Не знаю как, но дед предупреждал, что это возможно. Так что умрем быстро. Расскажи что-нибудь, а то засыпаю, а еще жить хочется. Когда ты говоришь, я не сплю. И пить охота.

Я дала ему напиться, напилась сама, ввела ему и себе лекарство, уже не особо заботясь о стерильности, просто это давало возможность пожить еще несколько минут. Улыбнулась Лаки и начала рассказывать сказку.

За спиной все громче и требовательнее гудела установка, в глазах темнело, на колени тяжело давила голова уснувшего Лаки, и было совсем не страшно, даже интересно: что же дальше? Что там, за гранью этого мира? Жаль, уже нет сил сделать инъекцию лекарств себе и ему, но это ничего. Я улыбнулась и закрыла глаза, слушая колыбельную, в которую превратился вдруг гул пошедшей вразнос установки.

Глава 3

– Вы проснулись? Понимаете меня? – Из клубящегося тумана ко мне склонилось незнакомое лицо. – Вы меня слышите? Моргните, если слышите.

Я медленно моргнула, пытаясь ответить, и снова провалилась в небытие.

– Ната, проснитесь, – тот же голос. – Просыпайтесь, вам больше нельзя спать.

Я открыла глаза и поняла, что могу говорить, пусть и очень тихо – на большее сил пока не хватало.

– Кто вы?

– Врач. – Мужчина улыбнулся. – Просто врач. А вы – моя пациентка и должны меня слушаться. Сейчас вам нужно взбодриться, долгий сон в вашем состоянии вреден, вы и так чуть навсегда не уснули.

Я с трудом вспомнила убаюкивающую «колыбельную», потом, резко, установку, которая ее «пела», и заснувшего от истощения Лаки.

– Где?.. – Я попыталась сесть.

Врач понял все сразу и успокаивающе накрыл мою ладонь своей:

– Ваш коллега жив, лежит в соседней палате. Ему снова повезло.

– А где Фо… Светлана? – Я почему-то была уверена, что если мы выжили, то лечить нас должна именно она.

– Она занята, вы ведь понимаете, сколько работы сейчас в конторе. – Врач посмотрел куда-то в сторону. – Сейчас вы обязательно должны поесть, внутривенное питание – не лучшая вещь, особенно в вашей ситуации.

Давайте я помогу вам сесть.

Часть кровати приподнялась так, что теперь я полусидела и могла немного оглядеться. Крохотная одноместная палата – только широкая больничная кровать, тумбочка, стул и небольшое кресло-каталка у окна.

Сквозь задернутые полупрозрачные шторы брезжил свет, еле заметный из-за тоже слабого, но все же более яркого искусственного освещения. За шторой проступал темный силуэт какого-то цветка, большого, с узкими листьями, вроде так популярной в больницах (ухаживать легко) монстеры.

Пока я оглядывалась, немолодая, явно не русская женщина в персикового цвета форме санитарки – брюки и халатик, – вкатила тележку, деловито поправила мне подушку и, установив на кровать раскладной столик с неглубокими выемками под посуду, выставила на него мисочку из толстой нержавейки (я застала такие в раннем детстве – удобная посуда, не бьется, и мыть легко), в которую был налит мутновато-золотистый больничный супчик, и плоскую, металлическую же тарелочку с паровой котлеткой и пюре.

– Суп? – Я, хоть еще и не очень хорошо соображала, все же удивилась. – Разве мне можно?

– Можно, – кивнул врач. – Вы ведь не голодали, ваша дистрофия вызвана перерасходом энергии, а не отсутствием пищи, так что ваш желудок в полном порядке. Вам можно почти все, но пока с осторожностью.

Он отошел к окну, явно не собираясь уходить, пока я не поем.

– Вы можете держать ложку, или вам помочь? – Женщина по особому выговаривала букву «ч» – как «щ».

– Попробую. – Я взяла одноразовую, легкую, но довольно удобную ложку и пусть и с трудом, но зачерпнула больничного супчика со «звездочками» из теста. – Вы татарка?

– Да. – Она улыбнулась, поправив немного выбившуюся из-под шапочки прядку крашеных рыжеватых волос. – Зовите меня Назиля, меня все так зовут, отчество вы с непривычки все равно не выговорите.

– А все же? – я ответила на ее улыбку.

– Ну, попробуйте: Сайфутдиновна. – Она произнесла отчество медленно, не ожидая, что я сразу смогу повторить:

– Назиля Сайфутдиновна. Красиво.

– Вы ешьте давайте! – она и обрадовалась, что я с первого раза все выговорила правильно, и рассердилась, что я не ем. – Иначе я зонд принесу!

– Не надо, – я медленно и осторожно, чтобы не облиться, стала есть суп, и пока ела, чувство голода все нарастало, так что котлету с картошкой я умяла моментально.

– Держите чай, – Назиля снова сказала через «щ»: «щай», – и пока хватит, иначе вам будет плохо. Вот тут кнопка вызова, если вам что-то понадобится, даже просто попить, – зовите меня, сами не двигайтесь! Алексей Александрович, я могу идти?

– Да, спасибо вам, Назиля, – врач подошел, сел на освобожденный ею стул. Я успела поблагодарить женщину за помощь, она улыбнулась уже от двери: