Книга Королева-дракон - Диана Хант

— Нет, мое самомнение скоро станет с одну небезызвестную парящую гору, — довольно промурлыкала я. — Но, ты знаешь, черт с ним. Нет во мне никакой исключительности, кроме того, что угораздило стать в некотором роде первопроходцем.

И, пока Рио не перебил, принялась загибать пальцы.

— Я каким-то образом умудрилась пройти испытания вашей священной горы. И, кстати, если бы не помощь, ничего бы у меня не вышло. Это раз. Я прошла инициацию священного озера, и, знаешь, не так это было и сложно, главное перетерпеть рождение дракона. Но, я может тебя удивлю, но женщины рассчитаны на то, чтобы терпеть боль больше, чем мужчины, потому что, хоть вы все такие мускулистые и в целом просто удивительные личности, рожают вас все-таки женщины. Это два. Я, несмотря на козни недоброжелателей, хотя справедливости ради их надо бы назвать доброжелателями, я просто пока не добралась до их мотивов, неважно, так вот, я добралась до Альма-матер и стала адепткой. Это три. И четвертое. Я получила посвящение тремя стихиями. И знаешь, что я думаю? Может, все женщины драконьей крови так смогут? Стать драконицами? Может, вы вообще всех дракониц этого мира истребили, за то, что они сильнее были?

— Что ты несешь? — опешил Рио.

Пока я говорила, дракон слушал внимательно, даже кивал, когда загибала пальцы. А сейчас откровенно опешил.

— А что такого? — не унималась я. Потому что бесит, когда начинают эти свои шовинистические песни. Поэтому с удовольствием продолжила словесную пикировку: — Мужчины — сильнее физически, женщины — в магии. Прямо как в нашем мире.

Готова поспорить, у Рио даже глаз дернулся. Очень-очень быстро, почти незаметно, но все же.

— У вас же нет магии, — ошарашенно сказал дракон.

Я кивнула. Такая мелочь не могла меня смутить.

— Магии нет, а женщины есть, — заявила я. — С интуицией, шестым чувством и вообще все из себя замечательные. Чтоб ты понимал, способные на большие, очень большие поступки, на любовь, на самоотдачу. Да что с тобой разговаривать! — вскипела я под конец. — Пойду лучше в медитацию.

Уже почти дошла до дома, когда сзади раздалось:

— Таша…

Я обернулась.

— Ты говоришь странные вещи, — сказал Рио.

— И? — я зевнула ладонью.

— Но, сам не могу понять почему, когда говоришь их ты… Они странными не выглядят. Все ясно и логично.

— То-то же!

И, победно хмыкнув с поднятым указательным пальцем, скрыться в доме…

Оказавшись в бывшей комнате Джун, с рекордной скоростью приготовилась ко сну и в нетерпении уселась в медитацию.

Было странно, очень странно и столь же удивительно увидеть в медитации родной мир.

И если мне было странно, что говорить о Джун.

Высокие, как горы дома из пластика и бетона, асфальтовые дороги с невероятным количеством автомобилей, вспышки рекламы, билборды и щиты, подсвеченные разноцветными огнями, неоновые вывески и экраны с движущимися картинками. И все это вместе с гудками сирен, ревом двигателей, гулом разношерстной толпы. Но самым странным в новом мире были люди. А точнее, женщины.

С коротко обрезанными волосами и краской на лице, многие в брюках, а кое-кто и вовсе без них, в туфлях на умопомрачительных каблуках, источающие ароматы дорогих парфюмов, табака и свободы…

И все смотрят прямо, дерзко, насмешливо.

И в этом новом, где свобода граничит со вседозволенностью, где решительно ничего не напоминает старое, привычное, воспитанная в строгости, послушная Джун с изумлением понимала, что чувствует себя птицей в небе.

Казалось бы, новый мир. На руках кроха. Есть минимум знаний об устройстве этого мира, ровно столько, сколько удалось узнать через магические зеркала. Есть поддержка нескольких кицунэ, которые с уважением отнеслись к госпоже из драконьего рода, со столь невероятной тайной.

Встретившие Джун лисы не поверили в то, что дитя на ее руках — плод ее любви с одним из сильнейших драконов истинного мира, великим воином Мичио Кинриу. Никто не говорил об этом вслух, но ясно было, все подумали, что госпожа Джун изменила дракону с человеком, а в этом мире прячет свой позор. Правда, не могло не удивлять то, что верховный предводитель Огненного дракарата помиловал изменницу-жену, но в конце концов, кицунэ решили, что отсылка Джун в зеркальным мир — изгнание.

Джун понимала, о чем говорят за ее спиной, и старательно не препятствовала слухам, даже подогревала их.

Ей было не до этого: новый, удивительный мир обрушился, как снег на голову, очаровав запахом смога и свободы.

И самое большое чудо заключалось в том, что накрывшая с головой свобода не мыслилась без проблем, которые предстояло решать самой Джун.

И это было самое восхитительное.

Во-первых, в новом мире не было столь привычной Джун магии. Как у остальных женщин из драконьего рода магические способности самой Джун были слабыми, едва ощутимыми, но к тем же бытовым заклинаниям, незаменимым на кухне или в омывальной, она привыкла. Она уже приготовилась терпеть лишения, когда, к вящему разочарованию, оказалось, что отсутствие магии с комфортом компенсировало то, что здесь принято было называть наукой и цивилизацией.

Во-вторых, в новом мире Джун предстояло самой зарабатывать на жизнь. Но, забрезжившие на горизонте материальные проблемы, о которых Джун даже не задумывалась всерьез, как истинная дочь драконьего мира, решились быстро и как-то совсем уж просто. Всего лишь несколькими камнями и украшениями.

В-третьих… В-третьих, у мамы была я. И точно скажу, после слияния с сознанием Джун: никакой «обузой» или «проблемой» для нее не была. Никогда, ни разу и ни одного мгновения! Даже когда пришлось из-за меня расстаться с отцом, которого мама обожала. Она сама боялась, что может обозлиться на невинное дитя, начать винить в разлуке с предводителем… но нет. Ничего такого не произошло. Сливаясь с сознанием Джун, я была на седьмом небе от счастья, зная, так сказать, из первых рук, что никогда и ни в чем не была для мамуль источником печали. Только радости, вдохновения, необъяснимой, безусловной любви.

Тоска по отцу? Она была. В таких масштабах, что если бы не я и не новый мир, который даже после нескольких лет жизни в нем не переставал нуждался в познавании, Джун опасалась сойти с ума.

В конце концов, любовь Мичио Кинриу — единственная, что она знала в жизни… до того, как появилась я. Потому что та же любовь семьи и даже принца Эми — была с ней с самого детства и воспринималась, как нечто само собой разумеющееся, в то время, как любовь дракона казалось чем-то из области фантастики, как принято было говорить в ее новом мире.

И что хуже всего, Джун понимала, что любовь дракона, как дар небес… что-то исключительное и уникальное. В мире, населенном людьми, такие чувства невозможны. Им просто неоткуда взяться. На них не хватит ни сил, ни глубины.