Книга Моя пятнадцатая сказка - Елена Свительская

И даже мать ребенка его дочь свою ее отцу отдать не захотела! Дочь побоялась доверить ее отцу! Да что он за мужчина такой-то?!

Был ужасно раздавлен Ен Ниан. Не ел и не спал.

И даже выгнал, ругаясь, добрую Кэ У, принесшую ему сладостей и снадобье из корня женьшеня, чтоб сил восстановил. Уж лучше б яд был в ее руках! А забота ее хуже самой жесткой плетки по лицу ударила его. Но она снова не сказала ничего ему в ответ. Снова тихо и с достоинством удалилась. Безобразная сестра его. Только лишь девка несчастная с изуродованным лицом, смотревшая теперь только на половину мира. Но он тоже видел пол мира всего лишь. С самого своего детства. Он видел себя лишь, но не видел других. У нее было страшное лицо, а у него — сердце уродливое. И, хотя долго молчали люди, ценившие только внешнюю красоту, да красоту большого кошелька, однако и они со временем все заметили, что не было гнилее и зловоннее сердца, чем у него.

Отец его, правда, вскоре уж начал снова на люди выходить. Уже привык, что косо на него глядят. Уже жалел и проклинал себя, что не признал сына старшего, не назвал его старшим. А за среднего сына его, старшим названного — он, похоже, сам первым нарушил порядок вещей и главенства — его имя не упомянул и не осудил в Сяньяне разве что немой.

А еще в ужасе сжималось сердце у молодого наследника, когда вспоминал он первое свое видение: в котором домой возвратился Гу Анг и отец счастливо бросился на встречу ему, сам обнял молодого раба! Неужели, и оно?.. Неужели, и кошмар этот самый страшный из всех его сбудется?.. Что даже сын рабыни и взращенный рабом, ни книг ни одной ни читавший, ни иероглифа ни написавший ни одного… отец его лучше сочтет, чем самого Ен Ниана?.. Его?.. Сына рабыни?!

Но время шло. И кошмары не проходили. А страшный голос старческий шептал и шептал ему множество вещей… и вещи те местами сбывались, сбывались, заставляя сжиматься болезненно напугано сердце.

Он дракона того искал. Но никто не пришел на мольбы его на том берегу. Ходили мимо люди, в сторонке, косились опасливо. Или, разворачиваясь, убегали от проклятого. Сразу. Не прятали страха своего. Ненависти своей не прятали.

Три дня на коленях простоял перед рекою и обиженным сыном хозяина реки молодой аристократ. Так никто и не пришел. Ноги затекли. Дурнело. Он все еще стоял.

— Не надо, — услышал тихое на рассвете четвертого дня, — Пойдем.

Задрожав, поднял голову.

Она стояла над ним и потому, что сейчас стояла она сверху, он видел лицо под прядкой волос и под краем шали скрытое. Страшный безобразный шрам на месте глаза прекрасной когда-то сестры. Нет, все еще прекрасной.

Сомкнулись робко пальцы на ее запястье, она дернулась, но не отступила.

— Уходи! — вдруг сказал мужчина, — Не хватало еще, чтоб и ты…

— Вы — брат мой, — сказала грустно она, — Даже если вы никогда не признаете меня сестрой, я от семьи своей не отрекусь.

Она была прекрасна в тот миг! Божественно прекрасна! Даже если глаз твердо смотрел на него всего один. Даже если морщинки были у губ, плотно сжавшихся. Не одну ночь она провела в слезах. И, в том числе, из-за него.

— Я боюсь, что дракон больше не придет, — сказала она, тихо опускаясь подле него, на колени, — Боюсь, что вы ходить больше не сможете, — всхлипнула, — А отец?.. Вы подумали разве о нашем отце? Если умрет и последний из его сыновей… как жить ему?

— Хотел бы я, что бы я сдох, — криво усмехнулся Ен Ниан, — Но дракон сказал, что я никогда не умру.

Она напряглась, в ужасе посмотрела на него взглядом единственным, но руки его не выпустила.

Он отчаянно сказал:

— А еще я теперь вижу. Я все вижу. Все тайны скрытые.

Но и тогда она не отодвинулась.

Он руку вырвал и продолжил стоять в мольбе. Она, позу сменив, встала на колени рядом с ним, обратившись к реке.

Так полдня стояли они. И люди опасливо обходили их. Хотя на Кэ У смотрели с сочувствием: зачем ей, бедняжке такой, достался такой брат? Он ее никогда не жалел, а она, глупая, вот, пытается заступиться за него.

— Уходи! — попросил вдруг молодой господин, — Не хватало еще, чтобы отец лишился и дочери своей. Кто тогда утешит его? Кто будет утешать его, как ни ты?

Лишь улыбнулась Кэ У.

— А кто будет утешать тогда брата моего… — и, смутившись, ответила не сразу, — Младшего?..

И еще день простояла возле него.

Уже и дыхание сбивалось ее. И губы растрескались — кровавая капля проползла по подбородку. Но ровною спина осталась ее.

— Уходи! — потребовал Ен Ниан, — Я за все отвечу сам!

— А на что нужна еще семья, как ни поддержать?

Он понял, что так просто сестра его не уйдет. Сестра старшая. Заботливая.

Со стоном встал. Упал — подогнулись ноги затекшие. Встал опять. Чуть походил, ноги размяв и молча ее подхватил на руки, вскрикнувшую напугано. И по короткой дороге самой в город понес. Он понял, что иначе она так стоять рядом с ним будет. А так он отдаст ее в руки отцу — пусть тот от глупости дочь убережет.

Плача, просила пустить ее сестра, но он упорно ее нес и нес. Хотя жутко больно ногам было затекшим его. Хотя руки устали уже от веса ее, бывшей тяжелее его верного меча.

А люди, увидевшие их, сплетничали потом, что жуткий наследник Хон Гуна изнасиловал собственную сестру, о ужаснейший из людей! О несчастная! Люди многие слезы ее видели и как он ее тащил. Но никто не посмел вырвать ее из рук этого чудовища. Может… может, даже бессмертный дракон сам испугался ее? Точнее, его сын. А сам-то господин реки и дождя великомудрый и могущественный, хвала ему, защитнику и благодетелю дождя!

Отец его за сердце схватился, когда слуги донесли. Это потом уже, час или два спустя, дошел до поместья и сам Ен Ниан. И донес ее. И отцу, гневно выскочившему к воротам, сказал, протягивая ее к нему.

— Она ходила на коленях стоять со мной у реки, — объяснил, — Полдня простояла и ночь. Не пускайте ее больше туда, мой господин! Вытрясите глупости эти из головы моей сестры! — объяснил.

И отец с сомнением посмотрел на него, но ношу драгоценную принял. А дочь старшая вцепилась в рукав Ен Ниана:

— Не ходите к реке, мой господин! Молитесь лучше другим богам! Поститься попробуйте! Дары давайте отдадим богам?.. Может, другие боги смилуются?.. — потупилась смущенно под мрачным его взглядом, — Я боюсь, что слишком зол на вас был тот дракон. Что он не простит. Но богом единственным в мире он не был. Мы можем вымолить заступничество другого бога. Мы…

Руку вскинул сердито молодой господин, отгораживаясь ладонью от нее:

— Я прогневал дракона — мне и отвечать. А вы бы лучше позаботились о своем здоровье, молодая госпожа!

И поспешно ушел.

Отец его замер смущенно, понимая, что впервые за двадцать три года его увидел, как средний сын его признал свою вину. Потом, правда, Кэ У в покои ее отнес и проворчал, что слухи страшные о ней уже по городу ползут. Что брат родной ее ссильничал. Что и лицом страшна — так люди говорят, но отец так лично не считает, зная ее сердце — и что брат чести ее лишил. Еще сложнее будет найти ей жениха теперь.