Книга Черный Лев - Джуд Деверо

– Я велю зажарить ее и подать тебе на обед, а когда ты насытишься, расскажу все, как было.

Брент брезгливо поморщился, представив подобную трапезу, и, пораженный ее изобретательностью, призадумался.

– Отец сказал, что я буду жить с тобой. Но я не знаю твоего мужа, своего будущего господина.

– Видишь рыцаря, который беседует с твоим отцом? Мужчину в черном.

Малыш так и подскочил.

– Но это Черный Лев! – потрясенно воскликнул он. Лайонин озадаченно посмотрела на него:

– Не хочешь быть пажом милорда Ранулфа? Брент невольно передернулся.

– Мой кузен клялся, что он ради развлечения каждое утро рубит надвое мальчишек вроде меня, чтобы меч оставался острым.

Она схватила его за плечи.

– Какой кошмар! Но, поверь, твой кузен все сочинил. В точности как ты, когда рассказывал девочкам истории про драконов.

– А ты его совсем не боишься? – благоговейно прошептал он.

– Иногда боюсь, – призналась она, – но стараюсь, чтобы он не увидел моего страха. И ты тоже не должен выказывать страха перед ним.

Казалось, мальчик вот-вот заплачет.

– А если он…

– Не смей говорить такое! И даже думать! Оставайся здесь, а я пойду за ним. Сам увидишь, какой он добрый. Если я, обыкновенная девушка, не страшусь его, то паж рыцаря должен быть еще храбрее!..

Брент попытался снова расправить плечи, но нижняя губа дрожала все сильнее.

– Э-это верно.

Лайонин прошептала что-то насчет мужчин, пугающих малышей своей спесивостью, и направилась к Ранулфу. Тот, занятый разговором с де Лейси, рассеянно взял ее руку и погладил пальчики. Лайонин чуть отступила, чтобы Бренту, зачарованно наблюдавшему за ними, было лучше видно.

– Что это вы делаете?

– Прошу прощения, лорд Генри, но я хотела бы кое-что сказать мужу.

– Щенок уже успел вам насолить? Что же, если вы хотите отказаться от нашего договора, я не буду в обиде.

– О нет! – заверила Лайонин. – Я очень довольна мальчиком и с радостью приму его в свой дом.

– Боюсь, через несколько месяцев вы пожалеете об этом, – рассмеялся сэр Генри. – Кажется, воспитав двенадцать детей, я должен был бы привыкнуть ко всему, но этот мальчишка прежде времени сведет меня в гроб. Может, я просто старею. Но так или иначе, был рад побеседовать с тобой, мальчик мой.

Он похлопал Ранулфа по плечу и отошел.

– Так что натворил мальчишка?

– Дело не в нем, а в тебе.

– Во мне? Но я с ним и словом не перемолвился!

– Он до смерти тебя боится. Кузен наговорил про тебя всяческих ужасов.

– Но ты ведь знаешь, что это неправда? – усмехнулся он.

Она передала ему слова Брента, и Ранулф, пренебрежительно скривив губы, направился к мальчику. Тот немедленно вскочил. Ранулф взглянул на склоненную головенку и увидел, что плечи малыша дрожат. Он уже протянул руку, чтобы погладить светлые волосы, но передумал и вместо этого уселся на скамью.

– Для меня б-большая честь, милорд, стать в-вашим пажом, – едва слышно пролепетал Брент.

– А для меня огромная честь иметь такого пажа. Итак, ты робеешь перед Черным Львом?

Брент не ответил и упорно отказывался взглянуть на Ранулфа. Только дрожал все сильнее.

– Скажи, Брент, как по-твоему, «черные стражи» боятся своего господина?

– О нет, милорд, – заверил мальчик, вскинув голову. – Они принадлежат тебе, а еще…

Он снова осекся, очевидно, что-то припомнив.

– Ты прав, я им не страшен, – спокойно согласился Ранулф, – потому что они живут в моем доме. Значит, отныне и тебе нечего пугаться. Мой паж принадлежит мне, в точности как «черные стражи».

Тон его был непривычно ободряющим, и мальчик постепенно успокоился. Губы расплылись в улыбке, глаза заблестели. Правда, он тут же нахмурился и робко спросил:

– Но как я могу быть черным пажом, когда у меня волосы светлые? У всех «черных стражей» волосы такого же цвета, как у вас, милорд.

Ранулф вытянул руку и показал мальчику тыльную сторону ладони:

– Видишь, у меня столько черных волос, что хватит на нас обоих.

Лайонин невольно рассмеялась:

– Это чистая правда. Даже его тело покрыто черными волосами!

Ранулф ответил таким многозначительным взглядом, что она покраснела и отвернулась, делая вид, будто заинтересовалась узором на шпалере.

Брент так и не осмелился коснуться протянутой ему руки.

– Я вправду стану вашим пажом, милорд? И смогу увидеть черного жеребца, и познакомлюсь с «черными стражами», и дотронусь до вашего меча, и…

– Да, все это и гораздо больше, – пообещал Ранулф, весело блестя глазами. – Сейчас мы идем ужинать, а потом ты можешь пойти с нами в конюшню и посмотреть на коня.

Мальчик не шевельнулся, но Лайонин показалось, что он от радости готов подскочить на несколько футов. Улыбнувшись Лайонин, он повернулся и побежал к компании мальчишек постарше, игравших в другом конце зала. Вскоре те дружно повернулись и с открытыми ртами уставились на Ра-нулфа.

– Клянусь, он рассказывает им, что ты съедаешь не меньше троих мальчишек на завтрак, а его выбрал помочь тебе в этом прискорбном деле, – шепнула Лайонин мужу.

Ранулф встал, протянул ей руку и окинул тем же многозначительным взглядом, что и минуту назад.

– Меня больше волнует твой интерес к черным волосам, которыми поросло все мое тело. Может, ты согласишься проявить этот интерес более явно?

– Возможно, – томно проворковала она, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы.

Он притянул ее ближе к себе, словно боялся, что она исчезнет.

– Пойдем покажем мальчику Тая, но позже, Львица… – пробормотал он, целуя ее руку, – позже…

Проснувшись наутро, Лайонин накинула зеленый бархатный халат и принялась подбрасывать дров в огонь. Ранулф еще спал. Во сне его лицо казалось совсем молодым и беззаботным. Она коснулась падавшего на висок черного локона. Его пальцы сжали ее запястье, и Лайонин вздрогнула от неожиданности.

– Иди ко мне, Львица, – повелительно прорычал он.

Она с радостью повиновалась, проклиная одеяла и зеленый халат, ставшие преградой для них. Сегодня его губы не дразнили, а требовали. Скоро он опустил ее на кровать и вдавил своим телом в перину.

Но тут в дверь постучали, и Ранулф вскинулся, изрыгая страшные проклятия. Лайонин содрогнулась. Но он, ничего не замечая, громовым голосом приказал неизвестному войти. Дверь распахнулась, и на пороге появился бледный как смерть Брент, с тяжелым кувшином горячей воды.