Книга Свадьба по гороскопу - Алина Кускова

Завтра она придет на работу с видом оскорбленной невинности. Она не станет с Ростроповичем разговаривать, будет его избегать. В буфете на обеде начнет шушукаться с Лизой и гаденько указывать на него. Пусть переживает и рвет на себе волосы от злости. А его зеленые глаза пусть сделаются еще зеленее от ярости. И все-таки с ним могло что-то получиться.

Глава 10 Овны – воины и разрушители?

Утро в конторе, начавшееся, как обычно, в одиннадцатом часу дня, не предвещало ничего плохого. Расползались по кабинетикам сонные сотрудники, бегал, подгоняя их, заведенный, как вечный двигатель, шеф. Алина заползла к себе и приготовилась к визиту Ростроповича. Ясное дело, он должен прийти и извиниться за то, что испортил ей вечер. Она собиралась провести встречу с ним, а не с его родителями. Вспоминая, как мадам Зайцева пялилась на ее едва скрытые ботфортами голые коленки и короткое платье, а герр Зайцев беспардонно разглядывал кулон с Камасутрой, Алина содрогнулась. Знай она, что состоится не свидание, а помолвка, оделась бы менее впечатляюще. А ведь Ростропович был уверен, что они встретят его родителей и «лошадиную морду». Нужно будет показать, что она очень на него обиделась. Но показывать пока было некому. Только Алина собралась стукнуть в стенку, как Лиза прибежала сама. Всклокоченная голова и круглые глаза говорили о том, что ей есть чем поделиться с коллегой.

– Ты представляешь! – закричала она с порога, – Ростропович уволился! Он больше не станет работать в нашей газете. Шеф рвет и мечет!

Алина осела на стуле, как квашня. Какое тут дуться, сейчас ворвется шеф и порвет ее, как Тузик грелку! Чем безвольнее она будет, тем меньше ей достанется.

– Он сам так сказал? – выдавила она из себя. Женское любопытство оказалось сильнее страха за собственную жизнь.

– Кто?

– Славик.

– Он ничего не говорил, потому что его нигде нет. Он не явился на работу. Шефу позвонил Владимир Владимирович и что-то сказал. После звонка тот рвал и метал. Чем и занят до сих пор.

В подтверждение ее слов по коридору пронесся топот – сотрудники газеты, словно стадо слонов от кучки туземцев, бежали в разные стороны из курилок и туалетов при виде разъяренного начальника.

– А! – заорал шеф, возникнув на пороге за Лизиной спиной, – вот вы где?!

Как будто она была не у себя в кабинете, а в круглосуточном бутике.

– И что вы, дорогая моя, думаете?! – продолжил он, переходя на визг. Если бы они не знали своего шефа, то вполне могли подумать, что этого мужчину на днях кастрировали.

– Я не думаю, – ответила «дорогая моя», – а работаю, между прочим.

– А! – Шеф, оттесняя Лизу, которая сразу навострила лыжи к себе в каморку, пронесся к столу Сташевской, больно ударившись затылком о полку с документами. – Придется вам поменять помещение!

– Ни за что! – заявила Алина, понимая, что ей намекают на ограничение свободы и отправку под арест, – не имеете права!

– Еще как имею! – кричал шеф, – я здесь всех имею! – Тут он понял, что погорячился, и поутих. – В смысле предоставления помещений. Короче, не запудривайте мне мозги. Звонил Владимир Владимирович, он сказал…

– Он все врет, – отрезала Алина, нервно барабаня пальцами по столу, – вернее, преувеличивает. То есть трактует обстоятельства однобоко, узко мыслит и все такое.

– На что вы намекаете? Я не понимаю. Ничего он не врет и не трактует. Он прямым текстом говорит…

– Не виноватая я! Он сам захотел.

Шеф, который раньше был неплохим журналистом, замер. Он напал на золотую жилу. Его пыл сразу утих, лицо приняло слащавое выражение. Он присел на стул рядом с ней:

– А с этого места, дорогая моя, поподробнее.

Алине пришлось изложить свою версию происшедшего прошлым вечером. Конечно, она не стала рассказывать ему про сапоги и мини-платье, про серебристый платок и сексуальный кулон. Она просто сказала, что не понравилась родителям Зайцева. Хотя Владимир Владимирович довез ее до дома и даже проводил до подъезда. Ума хватило не передавать их разговор более подробно.

– Так, – заключил шеф, выслушав горькую историю любви, – теперь все ясно. А я-то думал, что он, – шеф с облегчением утер слезу, выкатившуюся из его глаза, – на что-то обиделся, затаил зло. А он просто… к-хе, к-хе… Как удачненько все складывается!

– Вы думаете? – удивилась Алина, ожидавшая совершенно другой реакции.

– Конечно, Мстислав Зайцев был отличным специалистом, потерять которого жалко любому начальнику. Но он был своего рода лазутчиком-разведчиком. Случись что-нибудь, выдал бы нас с потрохами своему папочке. Но, как говорится, что бог ни делает, все к лучшему. Раз Зайцева больше нет, готовьтесь вы принимать Выкрутасова. Помещение бы вам побольше. Или пока лучше снимите эту полку, человек в любую минуту может остаться без мозгов. У некоторых они есть, понимаете ли.

Алина обиделась за намек. Получается, что она без мозгов, раз так удачно обходит висящую громадину. Не ею, между прочим, повешенную, а ее предшественницей. Но идея с переездом ей понравилась. А Выкрутасова придется принимать здесь, в ее каморке. Как только шеф ушел, Алина стукнула в стенку. Лиза не заставила себя долго ждать, она прибежала сразу, уселась рядом и приготовилась слушать. Алина поведала версию случившегося, немного отличавшуюся от рассказанной шефу. Отличие состояло в подробностях.

– Так и сказал: «Алина, дорогая, выходи за меня замуж!»?

– Слово в слово. Тебе не кажется, Лиза, что мужчины часто повторяются? Шеф тоже сегодня несколько раз назвал меня «дорогой».

– Алька, ты у нас действительно дорогая женщина. Погляди на себя в зеркало! Какое моральное право ты имела тушеваться и чувствовать себя ниже мадам Зайцевой! Ты должна была гордо ей сказать, что принимаешь предложение ее сына, взять его под руку и увести. Я на твоем месте так бы и сделала. А после уже разбираться, чего именно он от тебя хотел. Мало ли что? Сама говорила, он Водолей, а это импульсивный неординарный знак. Нет, лучше бы вместо тебя пошла я. К сегодняшнему утру я уже была бы замужем!

– Ничего хорошего в этом нет, поверь моему горькому опыту. Спешка нужна лишь при ловле блох.

– И мужчин. Они, как эти самые блохи, забиваются в щели, когда видят хваткую женщину. И те, кто не бежит и решается на шаг самопожертвования, беря нас в жены, – настоящие мужчины. А ты вместо того, чтобы поддержать Ростроповича, его подставила. Под родителей. И что? Ничего хорошего. Его тут же уволили. Убрали от тебя подальше, к лошадиной морде ближе. Нет чтобы дать шанс другой девушке!

Еще немного, и Лиза начала бы рыдать. Пришлось ее успокаивать, чего-то обещать, по голове гладить. Сущий ребенок, она не понимает, что на импульсивных вспышках не выстроишь прочных отношений. Впрочем, Алина не любила о чем-то жалеть. Каждый неудачный опыт прежде всего был и оставался опытом. Сыном ошибок трудных, как сказал поэт. А свои ошибки она знала хорошо и старалась их не повторять.