Книга Быть Лианной Старк - Илья К

творил такие чудеса без всякого Рглора! Да Квиберн тоже. Более того, Первые люди чудодействовали задолго до появления Рглорианства! Так Торос потерял веру. Дилморт ему объяснил, что вера для чудес не нужна. И это работало.

Но если с местным быдло он разобрался, то были и другие проблемы. Вчера вот двоих тут на смерть затоптали в очереди. Желающих сбагрить лишний рот было слишком много! Вот у них, в вольном городе Мире хорошо, правильно всё устроено — есть рабство. Не можешь выжить сам? Продайся! А тут, в Вестеросе, развили… Как это Дилморт назвал? Мудреное какое-то слово почти как «национализация». Торосн знал много языков, но такого не знал! Великий человек Дилморт, пока он с ними, он спокоен! Но довели его не черноногие.

Проклятый холод. Он радовался, что на Стену с инспекцией учитель решил отправить Квиберна, а не его — там наверное ещё холоднее. Великий человек, Дилморт! Торосу поплохело, когда во дворце обсуждали обязательный брак для магов, но Дилморт отвёл беду от него — великий человек! Вот его бывший друг, Роберт Баратеон как попал! Такой многообещающий был мужчина! И выпить, и гульнуть! А теперь, во что его брак превратил? Брр! Главное не проговориться, как Императора в народе кличут: Роберт Баратеон Трезвенник. Так что он никогда не жениться! И вообще, сейчас допьёт и будет думать о задании учителя!

Он нашел решение! Он просто снял таверну на государственные деньги целиком! Теперь он сидел внутри, в тепле, с частью охраны — другие караулили снаружи. Пил, трогал улыбающуюся официантку за задницу и у него всё было хорошо! Ох, как хорошо!

— Сир Торос, это уже третий перерыв на обед сегодня. Думаю Вам стоит вернуться к работе! — сказал ему один из окружавших его писарей.

Проклятая бюрократия!

— Ладно, хорошего по чуть-чуть! — согласился Торос.

Он выгнал официантку у себя с коленей, попросил нового вина и велел звать следующего кандидата.

Хорошее вино! Родное, домашнее! Мирийское! А всё-таки они тут все странные. Говорил он с Императрицей про свою родину — мирийские вина её не заинтересовали. А вот от «мирийского огня», средства для обеззараживания ран, она была в восхищении. Он помнил как потом Дилморт разговаривал с мирийским купцом и тот долго не мог понять, что архимаг купит весь мирийский огонь для больниц. А ещ архимаг велел алхимикам раскрыть формулу приготовления состава, но не расчитывая на этих

шарлатанов с Диким Огнём послал шпионов в Мир, чтобы те украли формулу или привезли мастеров в Вестерос.

Странные эти бабы, особенно вот эта Императрица. Совсем Роберта испортила: раньше с ним можно было и выпить, и по борделям прошвырнуться, и на турнире поучаствовать — и всё за его счет, а сейчас… Как Роберт так быстро состарился? Бр! Что свадьба с людьми делает, хорошо от него эту угрозу Дилморт отвёл! Великий человек!

В таверну запустили мужчину с сыном.

— Посетитель одна тысяч девятьсот тридцать восемь. Имя, возраст, место жительства, планируете ли продолжать контакты с ребенком в случае, если его возьмут на обучение… — устало интересовался писарь и записывал ответы посетителя.

— Пусть ребенок руки покажет! — приказал Торос.

Сначала он проверял всех подряд. Но потом ему показалось, что он уже видел эти рожи. Вскоре он понял, что не показалось — некоторые родители считали, что их ребенок переволновался и со второй попытки у него точно всё получиться! А он не собирался тратить своё время на провалившихся! Запоминать такой поток людей в лицо бесполезно, поэтому он просто велел детям, которые уже попытались. красить запястья рук зеленой краской.

Ребенок показал руки. Он увидел полустертые зеленые разводы. Песком что ли драили, вот кожа кое-где стёрта.

— Как же вы меня задрали, — сказал Торос. — Хватит, слишком добрым я был! Десять плетей! Любому кто попадётся на попытке повторно пройти процедуру десять плетей!

Стражники ринулись выполнять его приказ.

— Что вы олухи делаете? Десять плетей не ребенку, он же помрёт! Отцу его, может поумнеет будет! Башка седая, а ума нет!

Дальше всё пошло как по изобретению Лорда Старка — по этому, как его, конвейеру.

Какой-то идиот девочку привел для проверки. Воде бы трезвый. Прямо в платье привел!

— Ты что совсем дурак? Это же девочка! — пояснил он идиоту.

— Так когда глашатай объявлял там не было ни слова про пол кандидата! — сообщил ему человек.

— Совсем ты дурной. Думааешь враги сисек испугаются? Девочек не берем я сказал! А тебе плетей, что меня по ерунде отвлекаешь! -приказал он.

Сколько в мире тупизны! Императрица говорит что отмыть надо. То воду кипитить велит, то возмущается что лёд грязный привезли… Нет, мылом тут не поможешь! Только пороть, не доходит через голову, дойдет через задницу!

Идиота увели стражники, а он занялся работой. Почему так медленно всё идёт? Как ему это надоело!

— Посетитель одна тысяча девятьсот семьдесят четыре! — вывел его из полудрёмы голос писаря. Возможно, пить столько теплого вина плохая идея. Эх, в бордель бы! Ну или хотя бы во дворец. Но с пустыми руками туда возвращаться раньше конца рабочего дня нельзя. Может быть незаметно зажечь свечу за кандидата? Да не, плохая идея — вскроется.

— Какой-то он худой, — вмешался Торос, глядя на кандидата. — Точно восемь лет? На вид максимум шесть!

Не то, что Торос разбирался в детях, но успел за последние дни насмотреться.

— Точно, сир! Еды у нас мало, вот он и плохо кушал!

Торос сделал разрешающий жест. Чтобы не повредили и не украли валлирйискую свечу он сидел в зале таверны, в окружении Золотых Плащей. Ребенка пропустили.

Торос думал. Может Архимаг ошибся? Десять минут — не слишком ли мало? Квиберну и Риду нужно больше времени, чтобы зажечь свечу, мгновенно только он зажигает. Может быть кандидатам нужно дать больше времени? Он после первого дня поднял этот вопрос с Дилмортом, но тот сказал, что он не желает тратить время и казну на слабаков.

Мальчик подошёл к свечи, коснулся её и она загорелась! Малыш отпрыгнул от свечи, испугавшись.

Торос задумался. Он смотрел на горящую свечу как в первый раз. Определенно успех. Во-первых, обсидиан не горит, а сейчас горел. Да и с обычным пламенем это было перепутать сложно: свет, идущий от свечи, слегка резал глаза, и в нем было что-то странное. Пламя не колебалось, и с красками этот свет тоже творил чудеса. Белое