Книга Клавдий. Нежданный император - Пьер Ренуччи

Второй, куда более серьезный недостаток, — уход в сторону, предоставление инициативы германцам, когда те не убивали друг друга. В эпоху Юлиев — Клавдиев положение на Рейне было более напряженным, чем на Дунае. Почему? На наш взгляд, потому, что в Южной Германии еще ни одна народность не стала настолько сильна, чтобы принять эстафету у маркоманов в противостоянии Риму. Напротив, на севере хатты сменили своих соседей и конкурентов херусков, ослабленных междоусобными войнами, а сами соперничали с племенами послабее, типа хавков. Клиентеле не хватало глубины. В Северной Германии Рим только-только сумел привязать к себе ближайшие порейнские племена — батавов, вангионов и неметов, с которыми мы уже встречались. А дальше он не дотягивался кнутовищем, чтобы надолго установить реальное влияние.

Оставались чисто карательные экспедиции, которые тоже оказались не столь эффективными, как в других местах. Набег такого рода окупается только в том случае, если направлен против урбанизированного и богатого врага, которому есть что терять. Тогда выгода двойная: стратегическая, поскольку наказанный впредь дважды подумает, прежде чем приняться за старое, и экономическая, поскольку затраты на поход можно будет хотя бы частично восполнить за счет грабежа или собранного выкупа. Полукочевым северогерманским племенам мало что было терять, и забрать это малое у них было гораздо сложнее.

В целом обычная стратегия Римской империи была почти не применима к Германии. Эта доктрина основывалась главным образом на устрашении. Август сделал выбор в пользу немногочисленной, но хорошо оснащенной и дисциплинированной армии. Такая система «экономии сил» имела целью как сберечь государственные финансы, так и отвадить чересчур могущественных полководцев от дурных мыслей. При небольшом личном составе, разумеется, не может быть и речи о том, чтобы оказаться сразу везде вдоль огромной границы, но важно показываться в самых чувствительных точках. Идея не в том, чтобы немедленно отражать все набеги внешнего врага или подавлять внутренние бунты (всем ясно, что это невозможно), а чтобы сдерживать их за счет присутствия крупных сил. Только если сдерживания оказывалось недостаточно, приходилось прибегать к массовым репрессиям, чтобы вернуть ему характер устрашения. Это прекрасно работало, как уже было сказано, в отношении богатых, политически развитых, то есть способных поддерживать международные отношения, и доступных в военном плане государств. Германия не соответствовала ни одному из этих критериев. Это была страна, по величине равная Галлии, но гораздо менее развитая, без хороших дорог, покрытая по большей части лесами и болотами, где жило множество мало оседлых и мало управляемых племен. Там не существовало «центра тяжести», о котором говорит Клаузевиц и на который враг может надавить, чтобы победить. Добавьте к этому храбрость воинов, мобильность племен, свободолюбие и стремление к независимости, и вы поймете, как трудно было завоевать и поработить то, что нам хочется назвать «германской эктоплазмой».

Столкнувшись с таким неблагоприятным геополитическим раскладом, Клавдий продолжил испытанную политику своих предшественников. Стоит ли похвалить его за это? Возможно ли было выбраться из этой «вялотекущей клиентелы» и прибрать Германию к рукам, особенно на севере? Точно можно сказать лишь одно: переброска шести легионов в Британию лишила его возможности это сделать. Напомним, что ради этой операции Рейнскую армию урезали на три легиона из восьми, из Дунайской забрали один легион из четырех, а еще два создали специально. Каковы бы ни были экономические выгоды, завоевание Британии стало серьезной стратегической ошибкой. Этот остров не представлял собой никакой опасности для Империи — в отличие от беспокойной Германии, где эти шесть легионов можно было применить с большей пользой. Вероятно, опыт Друза I и его сына Германика не вызывал желания ввязаться в новую военную авантюру. Первый заложил основы романской Германии, вписывающейся в прямоугольник, очерченный на западе Рейном, на востоке Везером, на юге Дунаем. Но разгром Вара в 9 году положил этому конец, доказав непрочность клиентских отношений с вождями кланов. Как и отец, Германик предпринял крупные операции на суше и на воде, но без оккупации территории, боясь повторения тевтобургской катастрофы. Его тактика заключалась в том, чтобы опустошать территорию, вынуждая врага вступить в бой, в результате которого тот нес тяжелые потери. И тем не менее, несмотря на некоторые успехи, в том числе две блестящие победы, племенной союз, возглавляемый херусками, не был уничтожен. Без военной оккупации покончить с ним было крайне сложно.

Видимо, в Германии были испробованы уже все средства. Сначала завоевание и традиционная клиентела — не вышло. Затем отстраненность и то, что мы называем «вялотекущей клиентелой», — это начало давать кое-какие результаты благодаря междоусобным войнам среди германцев. Но в правление Клавдия эта политика себя исчерпала, особенно на севере. Однако похоже, что в это время положение в Германии позволяло вновь перейти в наступление. На юге маркоманы и родственные им квады превратились в тень самих себя: их вожди стали покорными и испытывали влияние гермундуров. Последние хотя и не спрашивали мнение Рима, влезая в дела своих соседей, но оставались верными союзниками. На севере херуски значительно ослабли. Соответственно хатты, наверное, превратились в самое могущественное племя в регионе. Но антиримский союз двух этих племен, сложившийся во времена Германика, больше не существовал. А если бы восстановился, то, вероятно, не обладал бы прежней мощью.

Возникает вопрос: позволили бы усилия, затраченные в Британии, совершить значительный прорыв в Германии — если не повторять ошибок прошлого? Масштабные наступления в стиле Германика проводить нежелательно, поскольку их исход непредсказуем. Бросить всю Рейнскую армию в поход, далеко оторвавшись от тыла, значило бы сильно рисковать. Зачастую путь назад оказывался куда опаснее пути вперед. И потом, большой размах операции побудил бы германцев объединиться, а это нехорошо. Вот почему можно задуматься о том, не оказалась бы успешнее стратегия постепенного продвижения вперед. История с Корбулоном показала, что оккупировать территории по ту сторону Рейна было вполне возможно. Кстати, два новых легиона, созданные для нападения на Британию, дали бы возможность осуществить бросок, не оголяя границу по Рейну. Квадратик между Северным морем, Эмсом на востоке, Липпе на юге и Рейном на западе стал бы первым этапом, если бы его решили захватить. Его можно было бы превратить в надежный тыл, прежде чем устремиться дальше. Пойти дальше значило бы столкнуться с хаттами и херусками. Это уже задача, но на сей раз две народности можно было бы разделить: у херусков был вождь, предоставленный Римом, они ослабли и продолжали грызться друг с другом. Хатты рисковали остаться одни. Более того, на юге они соседствовали с гермундурами. Если бы Империя заручилась поддержкой гермундуров, хаттов можно было бы взять в клещи.

Но не будем увлекаться исторической фантастикой. Точно можно сказать лишь одно: будущее Империи решалось не на Темзе, а на Рейне и Дунае. Это знали уже в I веке нашей эры. Кровь и пот, пролитые в Британии, а также затраченное серебро могли бы оплодотворить клочок романской Германии и, возможно, изменить ход истории.