Книга Средневековье. Полная история эпохи - Кэтрин Грейс

В завершение еще раз напомню о том, о чем уже говорила. Во-первых, несмотря на то, что женщина была юридически подчинена мужу, физическое воздействие часто было единственным способом действительно добиться подчинения. Я не говорю, что в этом есть что-то хорошее, я вообще очень критически смотрю на телесные наказания кого бы то ни было, просто констатирую факт. Таковы были средневековые реалии.

Во-вторых, снова сравним с детьми. Давно ли в школах отменили розги? Россия в этом смысле на удивление передовая, в гимназиях официально запретили сечь детей еще в 1864 году. В Англии — в 1987 году (в государственных школах, в частных — в 2003 году), в Германии — в 1983 году А в Австралии и некоторых штатах США телесные наказания разрешены до сих пор. И это на государственном уровне.

А что в частной жизни? Из 324 опрошенных в 1908 году московских студенток 75 сказали, что дома их секли розгами, а к 85 применяли другие физические наказания — порка мокрой веревкой или вожжами, удары по лицу, долговременное стояние голыми коленками в углу на горохе. Причем речь о девочках, которых всегда били меньше, чем мальчиков, и о девочках из очень интеллигентных передовых семей, раз им позволили получать образование. Но ни одна из опрошенных не осудила родителей за излишнюю строгость, а пятеро даже сказали, «что их надо было драть сильнее». 80 лет спустя, в 1988 году, советский журналист Н. Н. Филиппов провел анонимное анкетирование семи с половиной тысяч детей от 9 до 15 лет в 15 городах СССР и выяснил, что 60 % родителей применяли телесные наказания.

Не буду здесь писать никаких выводов, думаю, каждый их сделает сам, в меру своего понимания темы и отношения к ней.

А вот теперь, пожалуй, стоит прислушаться к гласу народа.

НОВОБРАЧНЫЙ, ЧТО НЕ СУМЕЛ УГОДИТЬ МОЛОДОЙ СУПРУГЕ (ФРАГМЕНТЫ)

Французский фарс примерно 1455 года,

перевод М. З. Квятковской

Мать:

Да что ты странная какая? Уж не прибил ли муженек?

Молодая:

Вы мне нашли такого мужа, Что невозможно выбрать хуже. Да поразит господь того, Кто первый к нам привел его! В девицах мне жилось привольно, Теперь я чахну в цвете лет.

Мать:

Но отчего? Мне видеть больно, Как исхудала ты, мой свет! Еще и месяца-то нет, Как вы произнесли обет. …

Отец:

А ты б, коль муж вернулся злой, Ушла на время с глаз долой, А ночью жарче приласкала, И враз бы гнев его остыл.

Молодая:

Он, батюшка, меня не бил — Не оттого мои мученья. … Какою я от вас ушла, Такой пришла, без измененья! Ему не боле я мила, Чем мерзостные нечистоты.

Отец:

Да где же стыд твой, дочка? Что ты! Спешить ты с этим не должна; Вот погоди — придет весна, И он куда резвее станет.

Мать:

Пусть лихоманка к вам пристанет! Кой черт вас дернул за язык? Не вам соваться в это дело. А я скажу вам напрямик: Уж коли дочка уцелела, Так нечем, знать, ему играть.

Отец:

Когда бы ты могла сказать Ему об этом осторожно, Обиняками, если можно, То лучше было бы, жена.

Мать:

Совсем истаяла она. Увы, не тронута бедняжка! Клянусь, ему придется тяжко — Его стащу я завтра в суд. Уж судьи живо разберут, Где что и все ли там на месте. … Злодей! Пропала дочь моя! Мой гнев не выразить словами.

Молодой:

Да вот она — здесь, рядом с вами! В чем дело? — знать хотел бы я.

Мать:

Не избежал бы ты битья, Будь я тебя, наглец, сильнее. Каков обманщик! Не краснея, Вступаешь ты в фальшивый брак И надуваешь нас, да как! Сколь подло поступил ты с нею! Она в поре, с ней спать да спать, Но нет в тебе, я вижу, рвенья…

Отец:

Ох, лопнуло мое терпенье. Придется перцу вам задать.

Мать:

Нет, я не потерплю обмана. Угодно ль, нет ли будет вам, Поверю лишь своим глазам, Что он — мужчина без изъяна Сам черт меня не убедит! … Великим Карлом я клянусь, Что если ты к концу недели — Нет! И трех дней я не дождусь! — Не станешь мужем ей на деле И не загладишь впрямь вину, Я дочь свою домой верну.

Отец:

Давайте ужинать! Ну, словом, Теперь исправится зятек! …

Мать: Ну ладно, дочка, ты вернешься И мне расскажешь, что и как, Чтоб снова не попасть впросак, И — вот те крест! — ты разведешься, Коль неисправен муженек. Храни нас, Боже, от тревог!

Что это было? Фарс. Маленькая пьеска, типичная для средневековой городской культуры. Я просто не могла не привести ее здесь, хоть и в сокращении, уж очень яркую семейную картину она дает. Кого мы видим? Две супружеские пары, по-видимому вполне обеспеченных горожан. Одна — муж и жена средних лет, давно живущие в браке, выдавшие дочь замуж. Другая — молодожены. И кто в них рулит? В старшей паре однозначно женщина. Она много говорит, расспрашивает дочь об интимных подробностях, без стеснения обрушивается на зятя, грозит ему судом, а от увещеваний мужа немного поостыть — просто отмахивается. Его угрозу побить ее она вообще пропускает мимо ушей.