Книга Золотое дело - Сергей Булыга
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром пришёл Кузьма, сел на свою лавку и громко вздохнул. Маркел сразу проснулся, приподнялся на локте и спросил, что случилось.
– Да ничего особенного, – ответил Кузьма. – Просто вернулись Игичеевы люди, которые ходили смотреть, куда Лугуево войско девалось.
– И что? – спросил Маркел.
– А то, – ответил Кузьма, – что разбежалось его войско, вот как! Бегбилий пошёл обратно на Сосьву, Мамрук тоже к себе, в Обдорск, а Лугуй и Сенгеп пошли к Лугую в Куноват, в его столичный городок.
– А что мы? – спросил Маркел.
– Не ты, а мы, – сказал Кузьма. – Мы, берёзовские, вместе с Игичеем, тоже пойдём на Куноват, конечно. А про себя сам спрашивай. Ты же не наш, берёзовский, а ты московский, так воевода про тебя сказал.
– Чего это он вдруг так? – удивился Маркел.
– Я не знаю, – ответил Кузьма. – Я только знаю, что он говорил, что как это ему царского посла таскать с собой, вдруг с тобой что-нибудь случится. Поэтому, сказал, мы оставим тебя здесь, в Берёзове, а сами пойдём на Лугуя.
– А что он ещё сказал? – спросил Маркел.
– Я больше не спрашивал, – сказал Кузьма. – Хочешь, иди спроси сам.
– Где он сейчас? – спросил Маркел, вставая с лавки.
– Посмотри в ответной. Он там недавно был.
Маркел накинул шубу, сгрёб шапку, вышел. Прошёл по переходу, толкнул дверь в ответную, зашёл…
И не увидел там Волынского. Зато увидел Аньянгу. Она сидела на кошме. Маркел спросил, где воевода.
– Пошёл со Змеем по делам, – ответила Аньянга. – Мы же сегодня выступаем.
– И тебя с собой берут?
– Берут.
Маркел прикрыл дверь, задумался. Потом ещё спросил:
– А меня почему не берут? Воевода говорил тебе?
– Да, говорил, – ответила Аньянга. – Как же, говорил, брать царского посла, а вдруг его убьют? Надо, говорил, посла беречь. Ты, он говорил, ему ещё пригодишься.
– А ты?
– А что я?
– Почему он тебя берёт? Ты ему что, больше уже не пригодишься, да?
Аньянга замерла и помолчала, посмотрела направо, налево, прислушалась, и только уже после этого тихим нетвёрдым голосом спросила:
– Ты хочешь мне что-то сказать?
Маркел подумал и сказал:
– Хочу. – После ещё подумал и продолжил: – Только побожись, что никому не скажешь.
Аньянга виновато улыбнулась и ответила:
– Мне нельзя божиться, я же некрещёная.
– Ладно! – в сердцах сказал Маркел вполголоса. – Я тебе и так верю. Так вот, воевода вчера сговорился с Игичеем, что как только они возьмут Куноват, он тебя Игичею вернёт. Насовсем!
Аньянга приоткрыла рот и замерла. Маркел перекрестился и прибавил:
– Вот почему он не берёт меня – чтобы я там за тебя не заступался.
Аньянга помолчала и сказала:
– Этого не будет! Я ему скажу!
– Не говори! А только… – И Маркел задумался, потом чуть слышным голосом прибавил: – А лучше вот что мне скажи. Скажи прямо сейчас: что ты про Великую Богиню знаешь?
Аньянга покачала головой, ответила:
– Я так и думала, что ты обязательно на это повернёшь. Только я же уже говорила, что ничего про неё не знаю. Так и мой отец не знает, и все другие тоже.
– Но ведь ясак ей платят?! Значит, ездят к ней!
– Не ездят.
– А как же тогда отдают ей ясак?
– А она сама за ним приезжает, – сказала Аньянга. – И не одна, а со своим шайтанщиком. Это он её привозит. Вот он приезжает в городок, зовёт князя и старейшин, показывает им её, и они дают ей ясак.
– Но если он её показывает, то, значит, видят же они её! – сказал Маркел.
– Нет, не видят! – сказала Аньянга. – Он же не саму её привозит, а только её образ. Это такая небольшая идолица, серебряная, в красном сукне увёрнута. Шайтанщик у неё спрашивает, сколько она чего желает, и люди ей столько платят. Так мой отец платил, и так и Лугуй платил, и все. Никто не решается гневить шайтанщика.
– А после куда он уезжал? – спросил Маркел.
– Этого никто не говорит, – ответила Аньянга. – Спросите, говорят, у самоедов, Великая Богиня же у них живёт на Великой Оби, на каменном острове, в пещере, и тот шайтанщик её сторожит, люди к нему приезжают, и он решает, кого к Великой Богине допустить, и тогда они у неё про самое заветное спрашивают, а она им всегда верно отвечает. А сама она там уже не маленькая и не серебряная, а высокая, от настоящей женщины не отличишь, и золотая.
Тут Аньянга замолчала. Маркел подумал и спросил:
– А шайтанщик какой из себя?
– Обыкновенный, – сказала Аньянга. – В длинной шубе с лентами, в большой чёрной шапке, с бубном. А на лице у него мелкая-мелкая чёрная сетка. Лица он никогда не открывает, все его только в сетке видят. И никого он к острову не допускает, и если ваши, а это всегда, или наши, а это если без спросу, к нему едут, он их лодки топит. Это летом. А зимой нарты под лёд проваливает. Ты спроси у вашего Ивана Змея, он там был.
Маркел задумался, потом спросил:
– А когда шайтанщик за ясаком приезжает?
– Когда как, – ответила Аньянга. – В этом году ещё до ледостава был.
Ага, подумал Маркел, значит, ещё до Дмитриева дня, значит, теперь ждать ещё долго. Значит, надо самому идти и проверять. А то шайтанщик им расскажет, как же! А девка что? Девка не промах, и может помочь. И, глядя ей прямо в глаза, Маркел сказал:
– Ладно, может, так оно и есть, как ты поведала. Но я…
И не договорил. Потому что Аньянга вдруг встрепенулась, вскочила и убежала за занавеску. Маркел оглянулся на дверь…
И тут в неё вошёл Волынский! Он остановился посреди ответной, внимательно осмотрелся, прислушался, и только уже потом спросил:
– Что это здесь такое?
– Как что? Тебя ищу, – сказал Маркел. – Мне люди говорят, что ты собрался в Куноват, а меня брать с собой не хочешь. А у меня там государево дело!
Волынский помолчал, потом даже прошёл вперёд, заглянул за занавеску, вернулся, ещё подумал и сказал:
– Дурь какая! Кто тебе это наплёл? Все едем, и ты с нами тоже. Через час выходим, иди, собирайся!
Маркел развернулся и вышел. Шёл по переходу и сердито думал, что это мы ещё посмотрим, где чья дурь.
А когда вошёл к себе в каморку, то так же сердито сказал, что откуда это Кузьма выдумал, – едет Маркел со всеми, и ему уже даже сказано, что выступаем через час и надо собираться.
– А что я соберу? – тут же сказал Маркел. – Вогулы ободрали меня начисто! И бумаги, и узел с добром, и кошель с деньгами, и нарточки, и даже мешок с солью!
