Книга Ци-Гун Пяти зверей. Правда и сказка - Михаил Роттер

– У тебя потрясающий слух, – восхитился горожанин.

– Слух у меня обычный, точно такой же, как у тебя. Все зависит не от слуха, а от того, на что ты настроен.

– Мне трудно в это поверить, – сказал городской житель.

– Я простой сельский человек, у меня даже нет кредитной карточки, поэтому я покажу тебе простой пример. – С этими словами индеец полез в карман потертых джинсов, достал оттуда пригоршню монет и рассыпал их по тротуару.

Тут же все прохожие полезли в свои карманы, чтобы проверить, не у них ли просыпались деньги.

– Ну вот, – ухмыльнулся индеец, – я же говорил, что все зависит от того, на что ты настроен.

– Так что запомни, каждый слышит своих собственных сверчков. Поэтому на что ты настроен, то к тебе и придет. А на что тебе настраиваться, решать тебе. Впрочем, решать всегда тебе!

Вот, пожалуй, и все. Завтра утром провожать тебя не буду. Все, что я мог сказать тебе, за эти десять дней я уже сказал. А долгие проводы, сам знаешь…

– А что вы станете делать здесь, один в этом огромном доме, в этом безлюдном поселке? Скучать не будете? – рискнул спросить я, хотя видел, что профессор явно «подводит черту». Честно говоря, я даже не думал, что он ответит.

Однако, к моему удивлению, Сергей Михайлович ответил:

– Скучать я не буду, я уже старый, у меня плохая память и я забыл, как делать три вещи: торопиться, обижаться и скучать. Да и не скучно мне одному. Я человек молчаливый, а это большое преимущество, потому что мне не хочется говорить, так что без собеседника вполне могу обойтись. А занятие у меня есть: думать я буду.

– Про новую книжку?

– Вот еще, – отмахнулся он, – пусть она сама о себе думает.

– Это как?

– Проще простого. Я про книжки никогда не думаю. Когда у меня в голове появляется мысль написать книжку, я тут же откладываю ее в сторону. Не отказываюсь, а именно откладываю, причем в долгий ящик. Некоторые мысли навсегда остаются в этом ящике, некоторые «лежат» в нем годами, некоторые «выстреливают» быстрее, но я в этом процессе участия не принимаю. Знаешь эту древнюю «тайцзицюаньскую» пословицу: «Человек делает форму, а форма делает человека». Я ее дополнил, и теперь в моей интерпретации она звучит так: «На первом этапе человек делает форму; на втором – человек делает форму, а форма делает человека; на третьем – не человек делает форму, а форма делает человека». Стало длиннее, но зато описывает динамику роста мастерства.

Так что книжку я писать не буду, она сама себя напишет. А не напишет, значит, ей это не нужно. А если это не нужно ей, то мне это не нужно тем более, – улыбнулся профессор.

– Тогда о чем вы будете думать?

– А думать я буду о том, чтобы не думать.

– Это как? – поразился я.

– Думаю, что обстоятельства складываются благоприятно для того, чтобы я мог сосредоточить все усилия, чтобы попробовать остановить ум, а в идеале убить его. Это непросто, но то, что пришло время попытаться сделать это, я чувствую точно.

Шума от Леонида было немного, а когда он уехал, то в доме вообще наступила полная тишина. В такой тишине хорошо сходить с ума, думать и медитировать. Сходить с ума я не собирался, медитировать специально нужды не было, потому что вопрошание «кто я есть?» я старался делать постоянно, вне зависимости от того, что происходило вокруг меня, так что я решил разрешить себе подумать «просто так», впустую.

Меня всегда интересовало, что происходит с тем знанием, которое я передаю людям. При этом я имел в виду не книжное знание, этого добра в любой библиотеке полные шкафы. Нет, я не против книг, наоборот, люблю их с детства, просто речь идет о тех знаниях, которые передаются от человека к человеку каким-то неведомым путем. Это называют передачей «от сердца к сердцу», «через пространство», «путем инициации». Для меня все это слишком туманно и я зову это «передачей воздушно-капельным способом». Очень подходящая метафора. Вот человек здоров, а вот он болен, причем как он заболел, никто не знает.

Так и у нас: человек ничего не знал, не умел, но потерся возле мастера и вот совершенно непонятно как, но он уже что-то понимает, знает и умеет. Чудес, разумеется, никаких, потому что ему наверняка пришлось изрядно потрудиться, но кроме простых, очевидных вещей ему передался некий таинственный аромат, привкус знания, о котором ему никто ничего не говорил. Похоже на то, как некурящий подмастерье обучается у курящего мастера. Его одежда будет пахнуть табаком, хотя в процесс обучения «передача» этого запаха никак не входила. Конечно, передача истинного знания не так груба и примитивна, но с тем, что на человека, пребывающего в обществе благородных и мудрых людей, осыпается некая «золотая пыльца», не станет спорить ни один человек, общавшийся с достойными, благородными и умными. Так вот, меня интересовало, что происходит со знанием, передаваемым таким «воздушно-капельным способом».

Отследить путь этого знания чаще всего мне не удавалось, да и не нужно было. Отдал, поблагодарил за то, что взяли, да и забыл. Но то немногое, что мне было известно, никак не радовало. Чаще всего человек научался чему-то, а потом бросал занятия и никак не использовал полученное (часто с большим трудом) богатство. О том, чтобы передать мастерство дальше, речь вообще не шла. В общем, из десяти человек, мною обученных, только один продолжал пользоваться тем, чему я его научил. И только один из ста был готов передавать это богатство дальше. В общем, «линия передачи» чаще всего прерывалась, как в старинной японской пословице: «Когда родители трудятся, а дети наслаждаются жизнью, внуки будут просить милостыню».

Так что мне было весьма интересно (хотя вряд ли я когда-нибудь об этом узнаю), как поступит с полученным «звериным» знанием Леонид: забросит, будет продолжать практиковать сам или станет обучать кого-то. Я склонялся к тому, что сам он будет делать почти наверняка, а вот станет ли передавать дальше? Пожалуй, будет, только вряд ли большому количеству людей, слишком уж он нелюдим для того, чтобы нести «свет в массы».

И тут я начал хохотать. До меня дошло: Леонид, по-древнегречески Леонидас, означает «подобный льву», «сын льва». А сын льва и сам лев! Очень подходящее имечко для человека, практикующего Пять зверей, это все равно что директор зоопарка с именем Царь зверей. У такого точно должно получиться! Интересно, он сам понимает, как его имя «резонирует» с тем, что он получил за эти десять дней. Если еще не дошло, то очень скоро дойдет. Не дурак. Кстати, ко мне еще ни разу не приходил учиться ни один дурак, видимо, они ходят совсем другими путями.

Бхагаван: Просить ум убить ум – это все равно что назначать вора полицейским. Он пойдет с вами и притворится, что поймал вора, но от этого не будет никакой пользы. Поэтому вы должны обратиться внутрь и увидеть, откуда возникает ум, и тогда он прекратит свое существование.

«Падамалай»

Эпилог

Прежде чем приступить к лечению других, полностью избавься от своей собственной болезни и только потом начинай свою практику.