Книга Сокрушительный удар - Дик Фрэнсис

— А бог его знает! Не то чтобы у него действительно стало туго с деньгами, но вроде бы у него действительно провалилась пара крупных сделок, и это его ужасно выбило из колеи. — Он искоса глянул на меня и усмехнулся. — Впрочем, похоже, моя новая мачеха без труда может помочь нам поддерживать прежний образ жизни.

— А почему бы тебе не сделаться профессионалом? — спросил я с легким упреком. — Ты достаточно хорош для этого.

Похоже, я задел больное место. Николь сердито ответил:

— Ты что, хочешь сказать, что я сам должен зарабатывать себе на жизнь?

— Вообще-то это не мое дело...

— Ну и молчи себе в тряпочку. Он резко оторвался от ограды и отошел. Я не смотрел ему вслед. Через минуту он вернулся.

— Пропади ты пропадом!

— Постараюсь.

— Жаль, что кое-что совсем не тонет... Его плечи под дубленкой ссутулились.

— Профессиональным жокеям не разрешается держать своих лошадей.

— А почему их не может держать твой отец?

— Заткнись, а? — попросил Николь. — Заткнись, пожалуйста!

Я заткнулся.

* * *

Мы столкнулись с Виком лицом к лицу чисто случайно. Он выходил из здания аукциона, а я входил. На его лице отражалось легкое торжество.

— Ну и чего ты добился? — осведомился он.

— Ты нашел, куда пристроить Файндейла? Вик поджал губы.

— Я ни в чем признаваться не собираюсь!

— Очень разумно с твоей стороны.

Он метнул в меня яростный взгляд и ушел. На этот раз он уже не говорил о том, что я должен держаться вместе со всеми, а иначе... Быть может, потому, что теперь, когда Файндейл вышел из игры, коалиция распалась. Быть может, кампания отложена до лучших времен. Но, судя по его тону и поведению, война не кончилась.

Теперь, когда моим клиентом сделался сам Уилтон Янг, мой бизнес заметно оживился. За эту пятницу я получил столько же запросов и поручений, сколько за весь прошлый месяц, в основном от тренеров с севера страны, которым такие же акулы бизнеса, как Уилтон Янг, поручили приобрести для них лошадей.

Как выразился один тренер, на лошадях которого я когда-то ездил:

— В лошадях они ни хрена не смыслят, просто денежки им руки жгут. Все, чего они хотят, — это быть уверенными, что им продали самое-самое. Что их не провели и не обули. Так что просто купи мне десять хороших двухлеток, и дело с концом.

Вик с Файндейлом, разумеется, обратили внимание на поток клиентов и на то, как распух от заказов мой блокнот. Надо было быть слепыми, чтобы этого не заметить. И, разумеется, их обоих это не порадовало. Вик покраснел, Файндейл побелел, и оба они на некоторое время утратили способность вести нормальную светскую беседу.

В конце концов это начало меня тревожить. Конечно, очень приятно похвастаться перед врагами своим успехом, но, если успех может породить зависть и недоброжелательность даже в друзьях, во врагах он раздует ненависть круче Гималаев. Несколько моих новых клиентов перешли ко мне от Файндейла, а один или двое — от Вика, так что можно было считать, что я отомщен. Но месть приносит кислые плоды.

Отношения между Виком и Файндейлом были не лучше. Вик, укрывшийся под надежной защитой Константина, отрекся от своего бывшего помощника и теперь заявлял, что, если бы он знал, что задумал Файндейл, он бы, разумеется, нипочем не стал иметь с ним дела. Антонии Хантеркум и владельцу жеребенка от Транспортера, наверно, было бы очень интересно это услышать.

Возможно, то, что у Файндейла оказалось два врага вместо одного, ввело его в состояние ступора. Он бродил повсюду в каком-то трансе, совершенно ошарашенный, точно предательство Вика застало его врасплох. «Чему он удивляется? — думал я. — Вик всегда умел легко врать. И всегда этим пользовался. И всегда обладал даром хорошего лжеца: люди ему верили».

В субботу Речной Бог выиграл скачку для новичков, опередив своего соперника на голову исключительно благодаря искусству Николя. Я смотрел на торжествующую группку в паддоке и обратил внимание, что Вик тоже был там, лучась благожелательностью в адрес Николя и держась с Константином на короткой ноге. Его широкое мальчишеское лицо вновь приобрело нормальный цвет и выражение, и держался он так же легко и уверенно, как всегда. Керри Сэндерс похлопывала его по руке, и очки Константина в темной оправе то и дело поворачивались в его сторону.

«Как это мило! — подумал я без тени сочувствия. — Нет, Вику Винсенту все как с гуся вода».

Я по привычке отправился смотреть следующую скачку с жокейской трибуны, и Николь догнал меня на лестнице.

— Молодец, — сказал я ему.

— Спасибо.

Лошади вышли на дорожку и выстраивались перед трибунами. Восемь не то девять участников. На некоторых я когда-то ездил. Я снова ощутил приступ ностальгии... Наверно, это будет продолжаться до тех пор, пока не придет совершенно новое поколение лошадей. Пока мои прежние партнеры участвуют в скачках, мне будет хотеться ездить на них самому.

— Тебя и сейчас тянет снова оказаться в седле! — с удивлением сказал Николь, который только сейчас это понял.

Я мысленно встряхнулся. Что толку оглядываться назад?

— С этим покончено, — сказал я.

— Не будет больше жутких падений. Орущей толпы. Кровожадных тренеров, которые сообщают тебе, что ты никудышный жокей, и нанимают другого...

— Это верно.

— Такого и врагу не пожелаешь! — усмехнулся Николь.

Участники построились, лента упала, скачка началась. Это все были опытные прыгуны, ловкие и резвые. Они брали низкие препятствия на всем скаку. Несмотря на то что теперь мне чаще приходилось иметь дело с молодыми лошадьми, предназначенными для гладких скачек, мне все равно больше нравились скачки с препятствиями.

— Если я скажу отцу, что собираюсь стать профессионалом, его удар хватит.

— Особенно если ты упомянешь в связи с этим меня.

— О господи! Да.

Участники ушли в дальний конец ипподрома, и мы поднесли к глазам бинокли.

— У Вика что-то морда радостная, — сказал я.

Николь фыркнул.

— Папа после Рождества посылает его в Штаты. Он хочет купить для Керри какого-то жеребчика по имени Феникс Фледжлинг.

— На ее деньги?

— Почему?

— Он же вчера говорил, что решил экономить. Что, у него вдруг появилась лишняя сотня тысяч?

— Что, так много? — удивился Николь.

— Может, и больше.

— А папа об этом знает? — с сомнением спросил Николь.

— Вик точно знает. Николь покачал головой.

— Я не знаю, что они задумали. Они теперь снова закадычные друзья.