Книга Игра в любовь - Кэти Максвелл

Но сейчас он снова подавлял ее своим авторитетом, мужчина-командир, владыка Кельвинского замка.

— Будьте осторожны, — прошептала она.

В ответ он усмехнулся с беспечным самодовольством.

— Я всегда осторожен. А теперь идите внутрь.

Энн повиновалась, подталкивая перед собой Кору с детьми. Но стоило ей переступить порог, как вся ее покорность куда-то делась.

У Айдена были от нее секреты. Ей и раньше доводилось слышать имя майора Ламберта. Понадобилась секунда, чтобы вспомнить. Это сэр Руперт спрашивал леди Вальдо о майоре Ламберте. При этом, произнося его имя, он выглядел обеспокоенным. В тот момент Энн отчетливо почуяла опасность.

Теперь ею овладело еще более мрачное предчувствие, чем тогда.

— Отведи детей в крыло для слуг, — приказала она Коре. — Там вы будете в безопасности.

— А как же вы, миледи?

— Я подожду здесь. — Кора уже уходила, когда Энн вдруг ее окликнула: — Не знаешь, почему это военные вдруг решили почтить нас своим визитом? Кто такой этот Ламберт?

Кора пожала плечами.

— Может, они просто проходили мимо, и им нужно было пополнить запасы еды и питья.

«Ну да, конечно, держи карман шире», — подумала Энн, но вслух этого не сказала.

— Очень хотелось бы в это верить.

— Мне тоже, — тихо согласилась Кора и вышла с девочками из комнаты.

Энн на цыпочках вернулась назад в альков и слегка приоткрыла входную дверь как раз в тот момент, когда через арочные ворота Кельвина, решительно и целеустремленно чеканя шаг, прошел отряд из пятидесяти солдат. Солнце блестело и отражалось в их поднятых штыках. Зрелище было весьма устрашающим.

Во главе отряда ехал офицер, на голове которого красовался парик. Сапоги были до блеска начищены ваксой. Золотые галуны сверкали ярче солнца. У него был крупный крючковатый нос и крайне высокомерный вид напыщенного аристократа.

Муж Энн, напротив, был одет в повседневную рубашку, кожаные бриджи и изрядно поношенные сапоги. И при этом он все равно выглядел дворянином до мозга костей.

Собаки неистово лаяли. Айден приказал одному из мальчишек запереть их на конюшне.

Посреди двора офицер скомандовал солдатам остановиться. Йорк, самый маленький из своры, умудрился избежать заточения в конюшне и теперь жался к ногам Айдена, не прекращая лаять.

Айден подхватил Йорка на руки.

— Ну же, угомонись, прекрати тявкать.

Щенок его послушался.

— Доброе утро, лорд Тайболд, — произнес майор, взирая поверх своего величественного носа на Айдена, который твердо стоял перед входом в замок. Легкий ветерок развевал его чересчур длинные волосы.

— Доброе утро, майор Ламберт.

— Да у вас тут целая свора дворняг, — заметил майор.

Его едкое замечание не понравилось Энн. Она обрадовалась, когда Айден сказал:

— Если вам не нравятся мои собаки, можете уходить, майор. Вас никто не держит.

— Э, нет. Этого я сделать не могу, — произнес майор с наигранной ленцой. — Я вообще-то ищу одного отчаянного беглеца.

— По-вашему, этот отчаянный беглец находится в Кельвине? — Айден покачал головой. — У вас слишком бурное воображение, майор.

— Может быть, и так, а может, и нет, — произнес офицер. Глазами он пробежал по толпе любопытных зевак, собравшихся по периметру двора. — Из надежных источников мне стало известно, что здесь находится Дикон Ганн, брат мятежного Робби Ганна. Я требую передать его властям.

При упоминании имени Дикона гомон, стоящий во дворе замка, стих. Айден задрал подбородок вверх. Одного этого Энн было достаточно, чтобы понять: он будет настаивать на своем.

— На каком основании?

— Государственная измена, — ответил майор.

Измена? Энн и подумать о таком не могла.

Через дверную щель она отчетливо видела Дикона в окружении сыновей Фанга. Он даже глазом не моргнул, когда произнесли его имя. Солдаты наверняка не знали, как он выглядит, иначе они бы его уже схватили.

Она затаила дыхание, ожидая, что вот-вот кто-то его выдаст. Но все молчали.

Что еще хуже, если он сейчас шелохнется, то привлечет к себе лишнее внимание.

— Я не видел Дикона Ганна уже несколько недель, — ровным тоном произнес Айден.

— Странно, — сказал майор Ламберт. — У нас есть донесение от человека, который недавно был в этих краях и видел, как вы, милорд, вместе Ганном куда-то ехали верхом.

— Он мой друг, я не стану этого отрицать, — ответил Айден. — Но последние несколько недель я его не видал.

Энн напряглась всем телом, когда офицер недовольно нахмурился. Майору Ламберту такой ответ явно пришелся не по душе. Все это с ней уже было, только в другом времени и месте — когда ее собственного отца уводили под конвоем. В полумраке алькова она скинула туфли и принялась лихорадочно натягивать чулки — сначала на одну ногу, затем на другую. Она должна выглядеть как верх приличия и эталон пристойности. Это единственное, что понимали британские власти.

А тем временем снаружи офицер обратился к Айдену:

— Вы не будете возражать, если мы обыщем поместье, милорд?

— Буду, — отрезал Айден.

Майор Ламберт прищурился, но голос его оставался спокойным.

— Не понимаю почему. Если его здесь нет, то мы ничего и не найдем… а вы тем самым лишний раз докажете свою преданность короне.

— Гоняетесь за якобитами, майор Ламберт? Вам не кажется, что это дела давно минувших дней?

— В Шотландии якобитская угроза сохраняется всегда, лорд Тайболд. Вам ли, потомку одного из самых известных повстанцев в шотландской истории, этого не знать?

Айден от всей души рассмеялся.

— Моего прадеда приравнивают к таким одиозным личностям, как Уильям Уоллес и Роб Рой?[6]Майор, чтобы вы знали: шотландская история полна имен повстанцев, следующих одно за другим, и будет это продолжаться до тех пор, пока Англия не признает наше право на самоуправление и не оставит свои деспотические замашки, как, например, вот эта.

Черты лица майора Ламберта ожесточились.

— Мой первейший долг — разыскивать предателей, где бы… и кем бы они ни были. Это касается и вас, милорд.

Энн не могла больше ждать, тем более, после подобного заявления. Айден играл с огнем. Неужели он этого не понимал? Если он не будет осторожным, майор возьмет его под арест вместо Дикона. Энн прогнала прочь мысль о том, что Айдена могут осудить и повесить как мятежника. Это станет огромной утратой для многих.