Книга Кавалергард. Война ва-банк - Василий Панфилов

Именно ее предложил аналитик…

— Сир, ничего сложного не потребуется, — уверенно говорил неприметный человек с внешностью чиновника средней руки и волчьими глазами профессионального убийцы.

— Дать понять беженцам, что поляков мы будем отдавать назад, а вот к другим славянским народностям отношение гораздо мягче. Пусть учат венедский — это несложно, они достаточно близки. Ну и работают заодно. Так, знаете… Днем работают, чтобы содержать семью, общение только на нашем языке, а вечером — лекции о величии вендов и о том, что в их жилах течет вендская кровь.

— Ну так не всех охватить нормально получится, — сказал Грифич, с интересом слушавший подчиненного.

— А и не надо, — хладнокровно парировал тот, — наши агенты будут среди них, так что пропустим сквозь «сито». Начал считать себя венедом, предков которого проклятые ляхи сделали рабом — добро пожаловать. Есть сомнения — предлагаем им отправиться к русским, Павлу люди нужны. Не получается ничего — испанцам можно предложить, им в Америке людей не хватает, пусть колонистами берут.

— Неплохо, — потер подбородок герцог, — а с верой как быть? Сам же знаешь — ксендзы, они такие…

Те и в самом деле были «такими» — католическая церковь в общем-то не одобряла рабства и вынуждала себя вести достаточно мягко по отношению к завоеванным дикарям, если те приняли крещение… Но вот польские ксендзы, большинство из которых являлись выходцами из шляхетских семей, искренне считали крестьян шляхетским «имуществом». По мелочам они могли заступаться за них, отчего крестьяне в большинстве своем были им благодарны. Но — все равно «имущество» и «так решил Господь». Так что проблема была серьезной.

— Есть несколько путей решения, Сир. Первый — просто не допускать священников-поляков на твои земли. Второй — предлагать беглецам принять иную христианскую конфессию. В Россию — православные, император все едино иных переселенцев не пропускает. Ну а в Швецию — протестантов. Поднять там косвенно вопрос о вере, все-таки страна лютеранская. Думаю, многие беглецы захотят поменять конфессию в обмен на сытую и безопасную жизнь.

— Пожалуй, — задумчиво сказал Владимир, — с верой нужно будет усилить нажим. Если сменят веру, то и другие убеждения будет проще вдолбить.

Глава седьмая

В начале мая 1780 года у Павла и его жены, урожденной Марии Подебрад, наконец-то родился мальчик. В связи с этим император объявил амнистию некоторым репрессированным ранее мятежникам, разрешив им селиться в маленьких провинциальных городах. Столицы губерний и тем более Петербург с Москвой были для большинства из них все еще закрыты, но хоть что-то… Была и налоговая амнистия для крестьян, для мелких воришек и так далее.

Вообще, под нее попало очень незначительное количество народа — от силы несколько тысяч. Но перечисление видов амнистий занимало достаточно много места и выглядело очень внушительно. Ну да — психология… Павел давно уже составил и имел наготове несколько списков для амнистий и… для репрессий. Списки эти не были постоянной величиной и в них постоянно вносились какие-то исправления.

Приближенные об этом знали — и знали, что некоторые из них время от времени проходят по самой грани, испытывая терпение Самодержца. Несколько «особо умных» группировок даже «подкупили» лакеев и те доносили им информацию об изменениях.

Так что бывший ученик нашел у вельмож еще одну форму воздействия и умело ей пользовался. Ух, как усложнились интриги сановников после этого нововведения! А как упростилась жизнь императора… Идею Владимир предложил через тестя, заведующего Кабинетом Его Величества. Предложил выдать именно за свою идею — нехай Головины упрочат свое влияние, ведь таким образом в руках тестя оказался не «зародыш» спецслужбы, как было раньше, а спецслужба полноценная, пусть и маленькая. Пригодится.

На торжества по случаю рождения Наследника Рюген приехал, с трудом выкроив время — очень уж плотный график наметился у него с началом «Картофельной» войны.

При встрече обнялись с Павлом — благо, обстоятельства были таковы, что не нужно было следовать этикету. Император встречал бывшего Наставника прямо в порту, куда прибыл вроде как случайно — с инспекцией. Такая случайность позволяла сильно сократить время, в противном случае чертов дипломатический этикет не дал бы возможности поговорить раньше, чем поздним вечером.

— Здоровенький. И горластый! — Вместо приветствия выпалил император и глуповато улыбнулся.

— Держал на руках?

— Да — и он меня описал! — Восторгу Павла не было предела.

До самого дворца Самодержец рассказывал ему о сыне, порывисто размахивая руками. К концу поездки договорился уже до того, что младенец обещал стать великим полководцем — ибо громко орет, уверенно писает и хмурит бровки, если чем-то недоволен!

Нужно сказать, что брак с Марией получился удачным. Любовью здесь и не пахло — со стороны Павла, но жену он ценил, так что позже, возможно… Хотя вряд ли — император, можно сказать, был «женат» на работе. Но вот Мария мужа сильно любила. А почему нет-то? Ну да, не красавец, но и не урод. Зато воин какой! Репутация человека, который еще подростком отражал атаки турок в первых рядах и первым же входил в захваченные города… Прибавить несомненное мастерство наездника и фехтовальщика, танцора… Прекрасное образование, ровный характер, уважительное отношение к жене… В общем, та прекрасно понимала, как ей повезло.

Младенца нарекли Александром, а крестным отцом стал не канцлер Воронцов, открыто на это намекавший, а Румянцев.

— Да отговорился, — ответил на вопрос Павел, переодеваясь в фехтовальном манеже, — дескать, он и так для меня второй отец, а его племянница как мать — куда ж еще.

— А на деле?

— Да зачем он? И… дело даже не во власти, я и без того большую часть полномочий на себя замкнул. Старый он, долго не протянет, а ребенку нужен настоящий крестный, а не могильная плита с его именем.

— Румянцева будешь канцлером ставить?

— Его. Сперва вице-канцлером сделаю, чтоб дела успел принять нормально. Сам знаешь — администратор и полководец он отменный. Эвона как с Малороссией справляется уверенно, да со всеми этими Молдавиями-Бессарабиями…

— А на его место Потемкина?

— Его. Рановато, конечно… Опыта б ему поднабраться, чтоб и с Новороссией и с Малороссией и с Новыми Землями справляться. Ну да ничего, справится — команду он себе неплохую подобрал, да и… Горит человек, хочет Юг сделать процветающим. Пусть. Справится.

Грифича кольнуло, как уверенно говорил Павел о скорой смерти канцлера. В эмоциях его было ощущение, что Воронцов просто зажился, стал лишним. На «пенсию» по ряду причин не получается, так что придется этак вот…

Переоделись и Владимир оценил форму бывшего ученика.

— Хорошо, даже вырос! — Сказал он запыхавшемуся императору час спустя.

— Вырос… Только и ты… Ффу…

— Нет, ты просто отвык от моего уровня, вот и кажется.