Книга Загадочный город - Эндрю Кальдекотт

— Ты выразил неопределенную надежду. Как бы там ни было, решения-то принимает моя тетка.

— Слушай, это может оказаться серьезным делом…

— Я продала их хозяину поместья.

Солт взглянул на нее как громом пораженный.

— Что?

— Он пришел сюда лично и сразу нацелился на камни — больше его ничто не интересовало. А теперь рассказывай, зачем они нужны.

— Не имею ни малейшего, блин, понятия.

— Тогда откуда эта паника?

Орелия догадывалась: дело заключалось в том месте или человеке, от которых Солту достались камни. Учитывая, что садовник не был ни вором, ни скупщиком краденого, речь, скорее всего, шла именно о месте — но ей в голову не приходило ни одно столь ужасное, которое соответствовало бы мрачному выражению лица собеседника. Придется его уговаривать, если она хочет узнать правду.

Но не успела она применить новую тактику, как Солт схватил ее под локоть:

— Пойдем со мной.

— Прости, что?

— Медлить нельзя!

— Куда?

— Сама поймешь, когда мы туда доберемся.

Желая показать Солту, что она решила последовать за ним только от скуки, а вовсе не потому, что тот ей приказал, Орелия, заставив его ждать, пошла переодеваться.

За время ожидания мрачность Солта никуда не делась. Он поднял воротник, натянул на уши шапку и вышел с такой стремительностью, что Орелии пришлось то и дело переходить на бег, чтобы за ним поспевать. Он прошагал по неблагополучной части города до ряда муниципальных сараев для хранения садового инвентаря и рассады — невзрачных строений, подпирающих западную стену, — после чего открыл самый неприметный. А затем исчез за дверью.

Орелия побрела за ним, по пути спотыкаясь о деревянные ящики.

— А ну тихо! — впервые за последние двадцать минут подал голос Солт.

Он вытащил фонарь и осветил им блестевшую от сырости каменную стену. Воздух был тяжелым от смрада перегнивших листьев, запах отдавал скорее осенью, чем весной. Прежде чем Солт потушил фонарь, луч света выхватил вертикальный ряд задвижек. Когда Солт дернул их на себя, в темноте раздался металлический щелчок.

— Береги голову, — пробормотал Солт, скорее задним числом, чем в качестве предостережения.

Орелия поняла: это место и было одной из тайн, которые не хотел раскрывать Солт. А сколько их у него еще имелось? Правда, тот факт, что он все-таки показал тайник, говорил о том, что камни действительно имели какое-то значение, хотя — и тут она ему верила — он сам не знал, какое именно.

Орелия протиснулась в открывшийся проход, спустилась на несколько ступенек и выбралась наружу возле берега реки у подножия городской стены — Ротер бурлил у них под ногами. Из темноты Солт выудил смастеренный из вербных лоз и просмоленных шкур коракл[19], традиционный речной транспорт ротервирдцев; коракл напоминал перевернутый зонт без тросточки, и править им было одно мучение.

— Залезай в коракл, — приказал Солт, и Орелия, к собственному удивлению, безоговорочно подчинилась.

Суденышко с трудом выдерживало их двоих, но все же смогло доплыть до другого берега — ботаник неожиданно шустро работал веслами.

— Видишь, — нескромно прошептал Солт, — если бы я захотел, то запросто выиграл бы Гонки Великого Равноденствия.

Он вытащил коракл на берег и спрятал в прибрежной траве. На берегу их уже поджидал спрятанный поблизости драндулет — как поняла Орелия, бегло взглянув на него, это была одна из машин Полка, раза в четыре поменьше шарабана, с золотыми буквами «РДМС» на боку, означавшими «Ротервирдский департамент муниципальных садов».

Под грохот цветочных горшков на заднем сиденье Солт на своем недо-грузовике пересек поле и вырулил на главную дорогу, которая вела в северном направлении. Через добрых семь миль, по подсчетам Орелии, они свернули влево на скромную деревенскую дорогу и начали подъем вверх. Над ними простирался Млечный путь.

— Здесь нужен Болито, — сказала она, махнув в сторону неба, но Солт проигнорировал ее замечание, и Орелии ничего не осталось, как только наслаждаться поездкой.

Она путешествовала больше и дальше, чем большинство горожан, но, как и те, была плохо знакома с ближайшей округой Ротервирда. Тут и там на глаза попадались далекие огни светящихся окон, отмечавших фермы в верхней части долины. Солт притормозил у калитки в каменной стене. За ней виднелись крупные насаждения хмеля на колышках, покрытые сеткой, которые окружали фруктовые деревья.

— Это сады Ферди? — спросила она.

— Мы здесь не для того, чтобы встречаться с Ферди. Дальше иди пешком. Пойдешь мимо дома Ферди — старайся не привлекать внимание, а потом вверх по склону, пока не доберешься до башни. Прежде чем войти, постучи. И, кого бы ты там ни встретила, что бы ни было сказано, все должно остаться между мной, тобой и этой калиткой.

— А почему ты сам туда не пойдешь?

— У меня есть дело, которое тебя не касается.

Одновременно заинтригованная и раздраженная, Орелия выпрыгнула из машины.

— И не забудь постучать, — повторил Солт.

Орелия ничего ему не ответила и зашагала вперед.

— Женщины, — проворчал Солт, выезжая обратно на дорогу.

— Мужчины, — буркнула Орелия.

Но у нее намечался определенный прогресс: реакция Солта на продажу камней подтверждала догадку о том, что в определенной комбинации они и правда производили некий эффект. Мог ли обитатель таинственной башни пролить свет на это обстоятельство?

В воздухе повеяло морозом, и Орелия обрадовалась, что натянула толстый шерстяной свитер поверх шелковой блузы. На лугу рядом с ней тихо перекликались две серые лошади, раскачивая хвостами. Склон снова стал подниматься, и вдали показалась окраина Ротервирда. Жители города смотрели на деревенских сверху вниз, зато здесь деревенские могли посмотреть свысока на горожан. Панорама захватывала дух. На фоне древних буков и дубов город казался совсем новым. Она шла, выдыхая холодный воздух, и размышляла, на чем же все-таки основывалась старая вражда между городом и деревней, и упрекала себя за то, что никогда раньше всерьез не задумывалась о причинах, по которым Ротервирд получил свой особый статус, не имея ни своего парламентария, ни епископа, ни графства.

Она обнаружила машину Солта припаркованной между сараем, дубовые балки которого торчали, как кости обглоданной селедки, и телегой, на каждой стороне которой было выведено зеленым и золотым: «Пивоварня Ферди: Знатный эль и все прочее». Ей следовало бы догадаться, что таинственный человек принадлежал к семейному кругу Ферди, в конце концов, Солт слыл завсегдатаем «Души подмастерья», а Билл Ферди являл собой уникальный пример человека, которого одинаково хорошо принимали и в городе, и в деревне.