Книга Дилетантское прощание - Энн Тайлер

Короче, что любила меня.

И это я выдумал?

Мы возвращаемся домой, Мейв еле-еле плетется и хнычет. Мол, ножкам тяжело.

– Ты устала, – объясняю я, но она обижается:

– А вот и нет!

Видимо, слово «устала» она связывает с дневным сном, который считает пыткой, даже если валится с ног.

– Тогда, значит, проголодалась, – говорю я. Такой вариант ей кажется приемлемым. Вообще-то уже за полдень, и я беспокоюсь, что Пегги заждалась нас к обеду. Но вот мы сворачиваем за угол и видим, что она еще только достает последний пакет с продуктами из багажника машины.

– Мама! – кричит Мейв и припускает вперед.

– Как прошло утро, лапушка? – спрашивает Пегги. На секунду Мейв обхватывает ее колени и спешит в дом. Захлопнув крышку багажника, Пегги поджидает меня. – Господи, ты хлюпаешь!

Ботинки мои и обшлага брюк промокли насквозь. Я чмокаю Пегги в щеку и следую за дочерью. Мейв вымокла по пояс, и потемневшие штанины ее комбинезона смахивают на сапоги.

Приятель мой Люк как-то сказал, что он обдумал мой вопрос о явлении покойников. Спрашивал я его примерно в то же время, что и Нейта, но ответ получил гораздо позже. Вероятно, Люк так долго размышлял.

– Я пришел к выводу, что они не являются, – сказал он. – Но если ты хорошо знал человека и прислушивался к нему, пока он был жив, ты можешь представить, что он тебе сказал бы. По уму, надо быть внимательным к живым. Но это мое личное мнение.

Не знаю, прав ли он. Однако теперь стараюсь быть очень внимательным. Я подмечаю, как колышется юбка Пегги, я вижу, что Мейв неведомо как научилась взбираться на крыльцо по-взрослому – одной ногой на каждую ступеньку. И все это запоминаю накрепко.

– Чему ты улыбаешься? – в прихожей спрашивает Пегги.

– Просто так.

Не буду врать, что никогда не вспоминаю Дороти. Я вспоминаю их обеих – ту, на которой женился, и ту, которая являлась. Я вижу, как первая в накрахмаленной белой куртке стоит возле этажерки в своем кабинете и спрашивает, что у меня с рукой, как озадаченно разглядывает щетку пылесоса, как яростно запихивает сельдерей в индейку, которую единственный раз в жизни попыталась приготовить на День благодарения. А потом я вспоминаю, как люди реагировали на Дороти, которая вернулась: одни пугались, другие смущались, словно увидели что-то неприличное, третьи вообще не выказывали никакого удивления. Сейчас я уже не уверен, что эти последние забыли о ее смерти. Может, они все прекрасно помнили. И просто думали: ну да, все возвращается на круги своя, и вот вам конкретный пример.