Книга Крестовые походы. Под сенью креста - Александр Доманин

Танкред, который не обладал ни умом, ни талантами своего дяди, после пленения Боэмунда вынужден был отказаться от грандиозных планов предшественника. Свои усилия он в это время сосредоточил на овладении Лаодикеей, незадолго до того перешедшей в руки византийцев. Значительную помощь в этом предприятии ему оказали сумевшие вырваться из кровавой бойни отряды крестоносцев Арьергардного похода, общим числом около пяти тысяч человек. В 1101 году Танкред подступил к Лаодикее и после 18-месячной (!) осады сумел взять город. Вслед за этим он планирует нападение на провансальцев Раймунда, но ранней осенью 1103 года в Антиохию возвращается из плена Боэмунд Тарентский, и события принимают иное направление.

Тарентский князь гораздо лучше своего родственника понимает действительные интересы своего княжества. Он прекрасно сознает, что войны между христианами ведут только К общему ослаблению их позиций перед лицом главного врага — мусульман. И Боэмунд предлагает блестящий в стратегическом отношении план, в котором военный талант сочетается с мудростью политика. Хорошо понимая ограниченность воинских ресурсов христиан, норманн отказывается от тактики лобовых ударов на врага. Целью нового похода он объявляет город Харран, лежащий на перекрестке дорог из Восточной Месопотамии в Сирию. Взятие Харрана позволило бы отсечь владения сирийских мусульман от их союзников в Междуречье и Хорасане*, создало бы серьезные затруднения для быстрой переброски войск и вообще для каких бы то ни было совместных действий исламских эмиров. Сирия в этой ситуации оказалась бы, фактически, один ни один с крестоносцами и со временем стала бы, вероятно, их легкой добычей.

С этим предложением Боэмунд обращается к своим главным союзникам — графам Балдуину Эдесскому и Иосцелину де Куртенэ (правителю эдесских земель к западу от Евфрата). Оба графа дали согласие, и весной 1104 года две армии, антиохийская и эдесская, отправились в поход. Их выступление оказалось для мусульман достаточно неожиданным, и крестоносцы без каких-либо помех дошли до Харрана. И только здесь путь им преградило сельджукское конное войско, причем почти вдвое уступавшее в численности. Франкские рыцари, по своему обыкновению, сразу бросились в атаку, и турки тут же обратились в бегство. Боэмунд, хорошо знакомый с кочевнической тактикой ложных отступлений, опасаясь засады, удержал свое войско от преследования. Но заносчивые эдесситы не послушались опытного воина и ринулись в погоню — добивать врага. Но у реки Балик их передовые части наткнулись на изготовившееся к бою сельджукское войско. В горячем конном сражении эдесская армия была разбита, а оба ее предводителя, Иосцелин и Балдуин, взяты в плен. Остатки эдесситов в панике бежали к главному войску. Боэмунду удалось удержать армию и в течение дня отбить все атаки сельджуков. Но инициатива была полностью утеряна, и на ночном совете вождей принято решение отступать к Эдессе. Поистине, Боэмунд мог только утешаться пословицей: «Избавь меня, Господи, от таких друзей, а с врагами я как-нибудь справлюсь сам».

Отступление к Эдессе превратилось для крестоносцев в сущий ад. Непрерывные атаки турок и массовое дезертирство подтачивали силы армии. К тому же сельджуки, возможно, опасаясь Боэмунда, приняли тактику нападения на отдельные отряды. Антиохийский князь уже с огромным трудом поддерживал остатки дисциплины, когда наконец увидел перед собой стены Эдессы.

Харранская катастрофа резко изменила ситуацию в северной Сирии. Едва было получено известие о поражении Боэмунда, все враги Антиохии перешли в наступление. Эдессу осадила тридцатитысячная сельджукская армия; Ридван Халебский двинул войско вглубь собственно норманнских владений, угрожая самой Антиохии; Алексей Комнин захватил гавань Лаодикеи и стал готовить штурм ее цитадели. Положение норманнов стало критическим, дело шло к полному краху северных крестоносцев. Но в этой ситуации и Боэмунд, и Танкред проявили недюжинную энергию и золю к победе. Сначала были отбиты сельджукские атаки на Эдессу, и войска турецких эмиров, пограбив ее окрестности, убрались восвояси. Затем Боэмунд в двух сражениях остановил наступление Ридвана и заставил того очистить антиохийскую территорию. С немалым уроном для византийцев был отбит и штурм Лаодикейской цитадели. К осени 1104 года положение стабилизировалось.

Но эта стабилизация была для Антиохии и ее князя серьезным шагом назад. Потеряв в тяжелом поражении под Харраном почти половину войска, Боэмунд утратил стратегическую инициативу. Норманны на всем протяжении границ были вынуждены перейти к обороне. Но не таков был неукротимый потомок викингов, чтобы смириться с этим положением дел. И едва удалось обеспечить надёжную защиту княжества, как Боэмунд предпринимает необычайно эффектный ход. Оставив Танкреда наместником престола, норманнский князь выезжает на Запад — просить помощи у европейских христианских владык. В конце 1104 года его небольшой флот отплывает в Италию.

Там он заявляет о необходимости организации нового крестоносного предприятия. Славного героя великого похода принимают с восторгом. Его поклонники повсюду устраивают торжественные встречи, сотни рыцарей признают его своим вождем и из его рук принимают крест. Но особенным, небывалым триумфом стало для норманна путешествие по Франции.

Тем не менее, Боэмунд смело приступил к осаде Диррахия. Вскоре, правда, выяснилось, что город превосходно подготовлен к обороне (не доверял Алексей I своему старинному врагу, ох, не доверял!), в крепости был сильный гарнизон и большие запасы «греческого огня»* и других видов вооружений. Осада затянулась, а тем временем сюда начали стягиваться крупные византийские отряды. Постепенно они окружили войско тарентского князя плотным кольцом, но не предпринимали никаких попыток открытого боя, зная способности Боэмунда как полководца. Ситуация несколько походили на антиохийскую десятилетней давности, и, наверное, это приходило в голову норманну, потому что весной он приказал разломать свои корабли, чтобы построить из этого дерева осадные машины. В Анти-охии крестоносцев спасло то, что они вовремя успели взять город, и теперь Боэмунд, в надежде на повторение чуда, бросил на штурм крепости все силы, какие только мог. Один штурм следовал за другим; были разрушены многие стены, но крепость упорно оборонялась, то и дело нанося католической армии огромный урон залпами «греческого огня».

К осени 1007 года вокруг Боэмунда в Апулии собирается мощное 34-тысячное войско. Конечно, численностью оно уступает гигантским ополчениям Первого крестового похода, но по своим боевым качествам стоит на порядок выше. В нем нет того человеческого балласта из плохо вооруженных, незнакомых с военным делом крестьян; здесь собрались рыцари, оруженосцы, профессиональные воины-пехотинцы. И нет никаких сомнений, что с такой армией Боэмунд решил бы задачу превращения Антиохийского княжества в сильнейшее государство — гегемона Передней Азии. Но... Боэмунд отказывается от похода в Сирию.

В октябре его армия высаживается на византийском берегу и стремительным маршем движется к имперской крепости Диррахий. Норманнский князь, явно переоценив свои силы, вступает в смертельную борьбу с самым сильным государством Европы — Византийской империей.

Мы не знаем, что послужило толчком к неожиданному решению Боэмунда. Возможно, то были воспоминания молодости, когда он вместе со своим отцом Робертом Гвискаром сражался в этих же местах со слабой тогда империей. Или чарующий образ короны византийских базилевсов застил глаза старого опытного полководца. А может быть, ослепленный своим небывалым триумфом на Западе, он поверил в собственную непобедимость...