Книга Путь самурая - Евгений Щепетнов

Городницкий свалил уже в восемь часов, сообщив, что он на участке, едет ловить некоего пьянчугу для ЛТП. Врет, конечно. Дома уже, чаи распивает и хрень по ящику смотрит.

Гаранкин появился всего минут на двадцать – посуетился, пошуршал в сейфе и тут же исчез, растворившись в воздухе, как Чеширский кот. Только без котовой улыбки – после Гаранкина оставалась не улыбка, а маска брезгливого неудовольствия и спеси. Как будто он вечно всем недоволен, а особенно подчиненными и пришедшими на прием гражданами участка.

Нет, все-таки есть у него человеческие чувства, не такой уж он и болван, но… Система уже наложила на него свой специфический отпечаток. Не все выдерживают груз власти. Иным дай хоть немного этой самой власти – и тут же их не узнаешь. Куда делся прежний добрый, хороший человек, старающийся всем угодить и со всеми дружить? Вместо него – спесивый болван, считающий всех, кто ниже его по социальной лестнице, грязью и тротуарным плевком. Неприятно, да. Но это жизнь.

Я как перенес «бремя власти»? Никак. Не было у меня никогда этого «бремени». Может, когда стану полковником, тогда и зазнаюсь, а летехе-участковому, бегающему по помойкам, чем гордиться? Перед кем? Да и зачем?..

К одиннадцати вечера в опорном не осталось совсем никого. Кроме меня, упорно, истово составляющего отписки и отмазки. Много сегодня понаписал, как никогда! Рапорта проверок, объяснения, да чего только не написал! Скопившийся за неделю бумажный «компост» переработал!

Подождал еще часа два – подремал, устроившись на стульях. Устал за день – Сазонов загонял да работа изнурила. Но через два часа как штык! Встал, сна ни в одном глазу. И пошел туда, где у меня припрятана канистра с бензином.

Откуда взялась канистра? Это энзэ. Неприкосновенный то есть запас. Есть такая практика, когда к опорному на дежурство «прикрепляют» автомашину. Это может быть грузовая машина или легковая – от предприятий, обычно государственных. Впрочем, в последнее время это дело уже подзабыли. Кому охота за здорово живешь отправлять машину в какой-то там опорный? Водителю сверхурочные надо платить, да в двойном размере, а то и не поедет. На кой хрен ему это дежурство? А удержать водителя непросто – зарплату по полгода задерживают, рабочие разбегаются, и этот уйдет, прищеми ему хвост. А кроме того, их, государственных предприятий, уже, можно сказать, и не осталось. Если только те, что на военке сидят. Но у нас таких и нет. Не тот район. Военка – в Заводском да в Ленинском районах. У нас же – почти что одни торгаши да парикмахерские.

В общем, когда машина приходила на дежурство, нередко бывало так, что в баке – абсолютный ноль. Как в космосе. Только до нас добраться – а там уж думай, решай, как усилить урожай. Заправляй машину, раз тебе надо! И я заправлял. Как? Вот такая канистра на сорок литров в укромном уголке. Откуда канистра взялась? С полосатой палки. Берешь эту палку, становишься на углу улиц и… смотришь за светофором. Как желтый загорелся – следи! Сейчас какой-нибудь придурок попытается проскочить на красный! И проскакивает. А я его – рраз! Стоять, бояться! И давай разводить… за дело, кстати! А ты не езди под красный! А ты не нарушай!

Кстати сказать, и официально ко мне не подкопаться. Есть у участковых право не только пьяных оформлять, но и протоколы на водителей ваять. Участковый универсален. В деревне, например, он и опер, и дознаватель, и детская комната милиции, и криминалист. И гаишник. Все делает! Город, конечно, не деревня, но… нам даже специальные талоны штрафные выдают – штрафовать водителей и пешеходов. С пешеходов, конечно, взятки гладки, но водителей – запросто.

Отделывались талонами на бензин. Пару талонов литров на двадцать-тридцать, ну и нормально. А я бензинчик-то и в канистру. А лишние, если что, – тому же Городницкому. Кстати, брал, довольный, – халява, че ж! Мне и не жалко. Машины нет, так куда – солить их, что ли? Ну вот дежурную машину если только заправить…

Жидкое мыло – есть! (Аж четыре литра – полы мыть!) Бензин есть! Бутылки-«чебурашки» – есть! И бутылка из-под газировки пластиковая – полторашка. Разлить – минутное дело. Противно только бензин из канистры насасывать через шланг. Вечно нахлебаюсь этой пакости – никогда не умел как следует слить горючку… в глотке потом стоит. Гадость!

Всего сделал пять бутылок «коктейля Молотова» плюс полторашку для «расходов». Готов! Теперь только переодеться и… в бой! Улицы уже стихли, во втором часу ночи даже в июне тишь да гладь – не самый же центр, это там наш местный «Арбат» не спит, всю ночь шараепится. Тут же проскочит редкий шальной мажорик либо таксер, выпучив глаза несущийся за своим таксистным счастьем, – и все. Если не считать «Скорой помощи», которую уже как-то и не замечаешь.

Кстати, вот на чем киллеру ездить! И уйти, если что, легче – мигалкой всех разгоняет, и не замечает ее никто. «Скорая», она «Скорая» и есть – взглядом только проводят, эдак удовлетворенно, мол, «слава богу, не ко мне!». И тут же забудут. Невидимки они. Как в рассказе Эдгара По про убийцу, одетого почтальоном. Кто из нас замечает почтальонов, ассенизаторов или дорожных рабочих? Если и заметят, так только для того, чтобы обругать за перекрытие дороги. А чтобы сказать, как они выглядят, – никто лиц не помнит. Никто! Только оранжевые жилеты.

Так вот, у Эдгара По в рассказе все свидетели упорно говорили, что НИКТО не приходил. И только с большим трудом сыщик выяснил, что все-таки приходил. Почтальон. Которого никто не запомнил и не сможет опознать. Как мы дорожных рабочих.

И вот так «Скорая помощь» – ее никто и никогда не останавливает, никто не заглядывает в салон – святое дело, «Скорая»! Кто посмеет ее остановить? Если только по специальной наводке. А так – езди куда хочешь, вози что хочешь, полная свобода! И не запомнят, да.

Торговый павильон Ибрагима, как и следовало ожидать, был закрыт. Стальные решетки, запор изнутри, хочешь что-то купить – стучи, «кормушка» откроется, и получишь искомую порцию мерзкой паленки. Вкус противный? Резиной отдает? Это у тебя в башке отдает! Не нравится – не покупай! За такую-то цену…

Цена и правда низкая. Обычно литровую бутылку спирта «Роял» разводят на четыре с половиной бутылки водки. Выгода – невероятная! Как там Маркс писал? За сколько процентов прибыли капиталист убьет кого угодно? При ста процентах прибыли он попирает человеческие законы. При трехстах процентах – нет такого преступления, на которое он бы не пошел, чтобы получить такую прибыль. Маркс, конечно, сволочь еще та – русофоб был дичайший, но умный, зараза! Точно ведь сказал про капиталистов и прибыли!

Вот он, пример, – яркий представитель нынешних капиталистов. Ибрагим. Готов травить, обманывать, душить – лишь бы только нахапать как можно больше! И ведь жалобы на него шли – водка пахнет резиной, мутная, и все такое прочее. А что вы хотели? Он даже на цене спирта жадничает, хотя прибыль зашкаливает за триста процентов. Он спирт покупает самый дешевый, технический, вместо того чтобы разбавлять нормальный «Роял»! И разбавляет не на четыре с половиной бутылки, а на пять! И градус пойла тогда у него выходит – тридцать, не больше. Ну ладно – тридцать, ладно – резиной воняет (не отравлено же, в конце-то концов), но на кой черт ты еще и воду поганую используешь?! Некипяченую, не дистиллированную – просто ржавую воду из-под крана! Ты что думаешь, люди такие дураки? Не видят? Все видят. И все мне доложили. Вот только руки до тебя никак не доходят. Не доходили… Занят я был. Бухал!