Книга Зловещая тайна - Барбара Картленд

— Кэролайн! — позвал он, стремительно шагнув к ней. — Как могу я так расстаться с вами! О, моя нежная любовь, я боготворю вас!

Он схватил ее в объятия и прижал к груди с такой силой, что она едва могла дышать. Несколько долгих мгновений он просто держал ее, крепко прижимая к груди, и ее глаза, затуманенные слезами, смотрели в его лицо, а губы дрожали. Она чувствовала, что в нем разгорается страсть, бушующая в его груди, подобно буре.

— Я люблю тебя! Боже, как я люблю тебя!

Его голос звучал хрипло, и он снова начал целовать ее — безудержно, яростно, властно. Казалось, его поцелуи призваны были самое ее душу извлечь из ее уст. Кэролайн ощутила прикосновение его губ к ее глазам, ко впадинкам у основания шеи, к тонким голубым жилкам у груди.

Кэролайн была слишком измучена пережитым и не могла ни ответить на его страсть, ни отвергнуть ее. Она только покорно отдавалась его жадным поцелуям, чувствуя себя слабой перед той силой, о существовании которой у мужчин она и не подозревала.

— Ты моя! — услышала она его возглас. — Моя! Я не позволю судьбе отнять тебя!

Он поднял ее на руки. Она прижалась к его груди, беспомощная, как младенец, вглядываясь в его лицо, отмечая, как он преобразился, как лицо его зажглось восторгом и торжеством. В этот момент он казался ей богом — юным богом, самое страстное желание которого осуществилось. Она почувствовала невыразимую радость — и тут же снова увидела, что выражение лица его изменилось, как будто кто-то задул в нем огонь.

Все еще держа ее на руках, он открыл дверь библиотеки, и не успела она сообразить, что происходит, как почувствовала, что стоит на ногах, а опора его рук исчезла. Дверь за ней закрылась. Она услышала, как в замке повернулся ключ, и осталась одна в тускло освещенном коридоре.

Секунду она стояла, прислонившись к стене, не в силах двинуться, слишком измученная, чтобы разобраться в хаосе мыслей, чувств и страстей, царившем в ее душе. Потом медленно, очень медленно, как человек, впервые поднявшийся с постели после долгой болезни, она пошла по коридору в сторону холла.

Она услышала взрывы хохота и звук громких голосов, доносившихся из гостиной и комнаты для карт. Лакей с тяжело нагруженным подносом обогнал ее, но она его даже не заметила. Она шла, как сомнамбула, по широкой лестнице и коридорам, ведущим к ее комнате.

И только добравшись наконец до своего прибежища, Кэролайн бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушку. Наконец ее чувства нашли выход.

— Вэйн! Вэйн! — рыдала она. — Я люблю тебя! Я люблю тебя! — Слезы струились по ее лицу.

Так ее и застала утром Мария: Кэролайн уснула в полном изнеможении, после долгих слез и бесконечных рыданий; подобного еще не знало ее сердце.

— Миледи! — в ужасе вскричала Мария. — Вы не ложились! Почему вы все еще в вечернем платье? Вы больны, миледи? Почему вы меня не позвали?

— Нет, я не больна, — ответила Кэролайн. — По крайней мере мне так кажется. Только голова болит, и… Ох, Мария, я так несчастна!

Слова вырвались у нее невольно, прежде чем она успела осознать их смысл, и Мария взглянула на нее с изумлением и ужасом.

— Несчастны, миледи? Тогда мы сейчас же уезжаем в Мэндрейк! Мы не останемся ни секунды там, где вы несчастны, даже если речь будет идти о спасении его королевского величества. Мы отправимся домой, миледи, и все будет в порядке.

— Не будет! — горько возразила Кэролайн, поднявшись, чтобы Мария могла расстегнуть измятое вечернее платье.

— Вы замерзли, миледи, — укоризненно проговорила Мария, увидев, что Кэролайн чуть вздрогнула. — И надо ли удивляться, раз вы так и спали всю ночь. Может, погода и теплая, но не настолько. Закутайтесь-ка в шаль, миледи, и ложитесь в кровать. Пейте шоколад, пока он не остыл, а я сейчас же начну складывать вещи.

— Нет, не делай этого, Мария, — сказала Кэролайн устало. — Если ты помнишь, мы приехали сюда с определенной целью, и эта цель по-прежнему существует.

Мария вздохнула.

— Право, миледи, я не знаю, что и делать. Я бы выполнила свой долг, как я его понимаю, если бы увезла вас сейчас же домой, как бы вы ни спорили. Но я никогда не умела отказывать вашей светлости, как вы прекрасно знаете.

— Не делай этого и сейчас, — сказала Кэролайн. Она допила шоколад и откинулась на подушки. — У меня есть время поспать, Мария?

— Конечно есть, миледи. Мисс Доркас только что сказала мне, что ее светлости ваши услуги не понадобятся до полудня, потому что она плохо провела ночь.

Засните, миледи, а когда проснетесь, позвоните, и я принесу вам что-нибудь на завтрак.

— Спасибо, Мария, — отозвалась Кэролайн. — Мне что-то захотелось спать. Но прежде чем уйдешь, скажи мне: есть ли новости?

— Только одна, — ответила Мария, — сегодня приезжает мистер Джервис Уорлингем. Я собственными ушами слышала, как миссис Миллер говорила об этом домоправительнице. Больше того, она распорядилась, чтобы ему предоставили спальню рядом с ее комнатой.

— Сегодня!

Кэролайн мгновенно расхотелось спать.

— Да, миледи, сегодня будет большой званый вечер, гости созваны со всего графства, за столом соберется не менее пятидесяти человек. Это миссис Миллер пригласила их от имени его светлости: насколько я понимаю, ей страшно хочется устраивать приемы и играть роль хозяйки дома, особенно если это будет видеть мистер Уорлингем.

— Понимаю, — сказала Кэролайн и облегченно вздохнула. Наконец-то она встретится с мистером Джервисом Уорлингемом!

— Я не уеду сейчас в Мэндрейк, Мария, даже если мне предложат за это тысячу гиней, — негромко сказала она.

— Засните-ка, миледи, — сказала Мария. — Может, когда вы проснетесь, вы решите иначе.

— Можешь на это не надеяться, — ответила Кэролайн. Мария задернула занавески, а Кэролайн, повернувшись к стене, заснула сном без сновидений.

Как свойственно юности, когда она проснулась, на ее лице не было и следа бурной ночи. Исчезло то отчаяние, которое охватило ее накануне, она помнила только, что Вэйн любит ее, а она — его. Какое значение могли иметь тайны, даже самые роковые, когда восторг любви уносил их в рай? Твердое решение Вэйна не жениться на ней могло сравниться только с ее не менее твердым решением, что он это сделает. Сердце ее учащенно билось при мысли о нем, и она надеялась, что время выберет победителя — и им окажется она.

Позднее, когда Кэролайн зашла проведать леди Брекон, она уже улыбалась. Опасения и страхи, безграничное отчаяние, которое она пережила во мраке одиночества, казались сейчас, когда светило солнце и маленькие попугайчики счастливо щебетали в своих клетках, преувеличенными и нереальными. Кэролайн была уверена, что найдет способ распутать узел; она не сомневалась, что в конце концов спасет своего возлюбленного и от опасности, и от отчаяния, в которое ввергал его столь тщательно хранимый им секрет.