Книга Ариман. Сборник - Джон Френч

Последний удар сердец.

Последний вдох.

Он воздел посох.

Его воля и мысли взревели.

Варп услышал.

Призраки Просперо восстали вновь.

Дуги призрачного света поднялись из пепла и потянулись в космос. По лику Просперо заскользили огромные бледные очертания. Из штормовых облаков взвыли рты. Нити молний ужалили звезды. Психическая волна достигла кораблей, которые стояли на низкой орбите, и покатилась сквозь вакуум темными обрывками криков. У Сильвана на борту «Слова Гермеса» была лишь секунда, чтобы успеть зажмуриться, а затем мир взорвался изнутри его головы. Кричащие волны цвета захлестнули зрение. Он падал; мышцы вздулись так, что могли переломать кости.

Он упал на руку. Кости треснули от запястья до плеча. Он этого не почувствовал. В голове больше не осталось места для каких-либо ощущений. На него накатывали очертания и звуки — красные крики, белый, как укол иглы, лед — и сквозь них вращались строчки, что были именами и словами, которых он не знал, но понимал.

+Вставай, — позвал свивающийся варп. — Вставай+.

Игнис почувствовал, как появился образ, и пошатнулся. Жертвенник у него за спиной прорычал вопрос. Ктесий, находившийся на шаг впереди, оступился. По стенам коридора побежали молнии. Корпус «Слова Гермеса» застонал. По темному металлу стен покатились серебристые слезы.

Магистр Разрухи заставил себя выпрямиться, вынудил свой разум катиться вместе с хлынувшей сквозь него энергией. Он помог Ариману спроектировать то, что он сейчас делал, создал коэффициенты заклятия и способы равнения в элементах. Игнис почувствовал, как его формулы спиралью поднимаются сквозь варп, но они изменялись, комбинировались и расширялись вне пределов всего, что он предполагал.

И он находился не в том месте.

Ктесий быстро пошел дальше.

— Постой, — крикнул Игнис настоящим голосом, но призывающий демонов будто не услышал его и не замедлил шаг.

Игнис ощутил нечто, что точно должно было быть яростью. Это каким-то образом касалось Атенеума и было так в духе Ктесия — воспользоваться этим важнейшим из моментов для прикрытия… чего? Догадался ли он, что Санахт был жертвой, а не героическим мучеником? Мог ли Атенеум раскрыть ему что-то? Могли ли у него быть другие намерения?

Магистр Разрухи рванулся вперед, силясь достигнуть запертой двери всего в нескольких метрах от него. Из сочленений доспехов заструился дым. По ту сторону теней вибрировал варп. Ему следовало добраться до зала вместе с Ктесием. Неважно, зачем призывающий делал это — Ариман поручил Игнису присматривать за ним и недвусмысленно дал понять, что тот способен превратиться в угрозу вместо необходимого оружия.

Он сделал шаг, затем еще один. В венах закипал жар. Звуки боя были повсюду, грохочущие, словно штормовая волна.

— Ктесий! — снова крикнул Игнис, но призывающий демонов лишь ускорял движение, а варп раскручивался и замыкался в глубинных частях его мыслей.

В ушах взревели огонь и голоса мертвых. Он был частью единого целого, запертый в великом механизме, который разрастался в варпе от Просперо, пока просыпалось мертвое сердце мира. Он был шестеренкой, крутящейся согласно ритму и воле чего-то громадного и иного. Под кожей непроизвольно сокращались мышцы. Он чувствовал металл.

Мир померк.

Земля у него под ногами была не палубой «Слова Гермеса», это был Просперо. Огонь затянул небо взрывами. Он пытался идти вперед в свисавших с тела обломках доспехов, ведя за собой манипулу боевых автоматонов. Из дыма вырвались Волки. Автоматоны мгновенно остановились и открыли огонь. Из пушек забили стреляные гильзы. Он слышал проходящие между каждым выстрелом доли секунд.

Кулак Жертвенника врезался ему в спину.

Он начал поворачиваться, выплевывая киберприказы…

Но видение горящего Просперо исчезло. Корабельный коридор позади загромождал корпус Жертвенника. Ктесий был уже возле двери в зал Атенеума. Свет и тени танцевали по стенам и полу.

Игнис шагнул вперед. Числа слетали с его уст, и он не мог их остановить, ощущая каждую секунду, каждый угол между каждым краем и стыком.

Ктесий распахнул люк настежь и нырнул внутрь. С той стороны засиял синий свет. Мышцы магистра Разрухи скрутило, когда он всей своей волей заставил конечности повиноваться. Дверь осталась позади, и он окунулся в свет, заливавший зал.

Крик Просперо оборвался. Неподвижность и тишина обрушились на него подобно взрывной волне. Игнис рухнул на колени, пытаясь сделать вдох. Ктесий стоял прямо в проеме. Сферические клети по-прежнему висели в центре зала, но их решетки превратились в полосы черноты на фоне ослепительного света.

— Игнис, — прошипел Ктесий, — я там, где должен сейчас быть. Ты слышишь? Ты слышишь тишину?

Магистр Разрухи влил всю свою мощь в конечности. Его кулаки врезались в решетчатый пол, и он начал медленно подниматься, пока не выпрямился во весь рост; мышцы и доспехи кричали друг на друга, пытаясь работать вместе.

Ктесий стянул шлем, и Игнис увидел, что его взгляд прикован к заключенному в клетку Атенеуму. И те глаза стали холодными и синими. Как звезды.

— Я здесь, — сказал Ктесий, хотя Игнис не был уверен, к кому тот обращается.

Решетки сферических клеток чернели, их края стали оранжевыми от жара. Под кожей Атенеума извивались черви света. Его глаза были яркими солнцами. Под поверхностью черепа пылали кости и кровь. Он посмотрел на свои руки.

— Я… не… вижу… — Атенеум по одному сжал пальцы. — Ктесий?.. — Он повернул голову и посмотрел на Игниса. — Где Ктесий?

Игнис посмотрел на него в ответ. Голос и взгляд принадлежали не Атенеуму. Это был голос чего-то иного. Чего-то, что когда-то называлось примархом, а потом демоном. Это был голос Магнуса Красного.

— Почему я тут? — спросил голос, и горящая фигура прижалась к решеткам внутренней сферы. — Я потерялся, Ктесий.

Игнис попытался пошевелиться, но безуспешно.

— Ктесий, — произнес Атенеум, — ты должен освободить меня.

Отголоски мертвецов поднялись из пепла Просперо. Они воспарили в небеса колоннами вопящего света. Они вытащили себя из тины в телах из перемешавшихся обломков и расколотых доспехов. Они сотрясли руины Тизки своей болью.

Ариман смотрел, как из земли перед ним восстает остов из кристаллов и разломанных переборок. Он вырастал на фоне небес и завопил ртом из сломанных мечей. Шоковая волна расколола хрустальные развалины вокруг площади Оккулюма. Вопль все продолжался и продолжался, поднимаясь выше и выше и нарастая вместе с исходящей в реальность болью гибели Просперо. Она была оглушительной, раскалывающей душу. Пока граница между реальностью и варпом трещала, разворачивались образы ритуала.

Существо, восстававшее из обломков, обернулось. Ариман почувствовал направленный на него взгляд. Вопль, исходивший изо рта, был криком снарядов и воем волков. Пока он еще поднимался к небу, начала формироваться рука. Осколки брони и комья пепла стеклись воедино. С небес хлестал дождь, льдом взрываясь о существо. Оно замахнулось на Аримана. Рука создания раскололась. Оно попятилось, обломки начали сливаться обратно. Его форма еще больше разрослась от ярости.