Книга Про меня - Елена Колина

Элик кивнул.

А Элла сказала – ТЫ?

Значит, я не смогу стать режиссером? Я докажу! Для меня это будет профессиональное задание – придумать интригу.

– Чтобы влиять на людей, тебе нужно знать тридцать шесть стратагем, – оживился Элик. – Стратагема в переводе с китайского военная хитрость, алгоритм твоих действий для достижения скрытой цели с учётом положения, обстановки и других особенностей ситуации. Это понятие существует в китайской культуре три тысячи лет. В китайской культуре нет морального запрета на применение хитрости к другому человеку. Стратагемность мышления приветствуется и рассматривается как проявление интеллекта.

Вот только моральный аспект. Мы же не в китайской культуре, а в нашей.

…Но манипулятор не обязательно страшный человек, действия которого приводят к трагедии. Я же не собираюсь подкидывать платок, чтобы Эллу задушили!

А в реальной жизни вообще все всеми манипулируют. Все мои действия приводят не к трагедии, а к очень хорошему! Я буду действовать не в своих личных интересах, а в интересах семьи, Санечке будет лучше и всем нам.

– Примером может служить первая стратагема «Обмануть императора, чтобы он переплыл море», где обманывают императора во время военных действий ради достижения победы над врагом, – бубнил Элик. – Император боится моря и не соглашается на необходимую переправу. Тогда его обманом заманивают на корабль для отдыха. Когда корабль отплывает далеко от берега, обман раскрывается, но император принимает случившееся как должное и благодарит подчинённых за гибкость мышления.

Ну вот, мне все стало понятно. Иногда человеку обязательно нужно с кем-то поговорить.

Моя другая жизнь

Необходим научный подход. В пьесах бывает два вида интриги – мнимая и действительная. Мнимая интрига – веселая.

Подкидывают улику, которую сами придумали. Сами пишут письмо с признанием в любви или письмо о разрыве, сами назначают свидание – как я назначила свидание Вике и профессору. В общем, врут все, а человек вообще не имеет понятия, что происходит за его спиной. Как будто кукольник управляет куклой. Это весело, это комедия, водевиль.

А действительная интрига – когда выстраивают события так, что человек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО совершает компрометирующие его поступки. Для этого интриган подсовывает ему какой-нибудь соблазн. Например, юную девушку, чтобы вызвать ревность у жены, или акции, чтобы он их украл, или ключ от сундука с сокровищами, чтобы он открыл сундук, а оттуда что-нибудь выскочит.

Интриган – ужасно смешное несовременное слово с оттенком осуждения.

Но ведь – внимание! – этот человек САМ ВИНОВАТ, интриган лишь пользуется его плохими качествами. Как будто кукольник управляет ПЛОХОЙ куклой. Это драма, все основано на несовершенстве человеческой природы.

Иногда бывают смешанные интриги. Яго подкидывает платок, улику. Но Отелло мог просто СПРОСИТЬ Дездемону, но он предпочел ее задушить. Потому что он недоверчив, обижен, заранее считает, что его не любят и изменяют ему. Он подходящий объект для манипулирования, его человеческая природа ОЧЕНЬ несовершенна.

А ведь у всех нас несовершенная природа, даже у Санечки.

Я хочу использовать и мнимую интригу, и действительную, и то, и другое.

Мой план – быстро понять, что такое ревность.

Элла сама говорила по телевизору: «Ревность к прошлому очень болезненна. Ревность к прошлому сильнее, чем к настоящему».

Почему ревность к прошлому сильнее, чем к настоящему?

Предположим, что у Санечки была другая девочка, которую он любил как дочку. Потом она куда-нибудь уехала навсегда, в Новую Зеландию, как герои Жюля Верна.

Я очень живо представила себе, как они прощаются, и тут же подумала – неужели он любил ее сильнее, чем меня? А что, если я только замена этой любви, а не единственная в его жизни? А что, если эта девочка лучше меня?.. Проверить нельзя, она давно уже в Новой Зеландии навсегда!.. А это еще хуже, чем если бы я была с ней знакома, я так и буду думать, – а что, если она лучше меня?..

Элла должна понять, что для Санечки она всего лишь одна из многих, очень многих! И что они были лучше!

Моя главная жизнь

Что я сделала дома – расставила по квартире фотографии. Действительно, ревность к прошлому очень болезненна, поэтому я решила начать с фотографий. Я разбросала по квартире фотографии, на которых мы с Санечкой были с его подругами. Как будто быстро посолила суп – раз-раз, и они повсюду!

На столике в прихожей – Санечка, Катька, наша подруга-искусствовед и я у памятника Екатерине, все смеются, Катька и Санечка обнимают меня – очень хорошая фотография нашего счастья.

Кухню я целиком посвятила нашей подруге-филологу, теперь на холодильнике под каждым магнитом были мы втроем – в Эрмитажном дворике, в саду Фонтанного дома, на Петропавловке.

В Санечкину комнату я положила несколько фотографий с нашей подругой-кинокритиком, одну небрежно бросила на подоконник, а другую положила на тумбочку у кровати. Кинокритик была уже довольно давно – и хорошо, пусть Элла думает, что она до сих пор дорога Санечке.

Пусть поймет, что все, и филолог, и кинокритик, и искусствовед, были у нас до нее. Что у нас была жизнь, что мы их любили. Пусть думает: «Неужели он любил их сильнее, чем меня? А что, если я только замена этой любви, а не единственная в его жизни? А что, если они лучше меня?» И пусть еще подумает, что они БЫЛИ, а потом исчезли.

Вечером Санечка пришел домой с Катькой, а не с Эллой. Это немного неудачно, Санечку я могу перехитрить, у меня есть для него специальный детский взгляд – глаза пошире и поглупее. А Катьку нет.

– Не возражаешь, если они повисят? Это такой дизайн – наши приятные воспоминания.

– Да ради бога, Маруся, вспоминай, что хочешь, – рассеянно сказал Санечка, – только не развешивай фотографии по стенам, терпеть не могу фотографии на стенах.

А Катька поманила меня в прихожую. Порылась в своей сумке и протянула мне маленький бумажный пакетик.

– Хочешь? – проникновенно спросила она. – Хочешь мои фотографии на паспорт? Развесишь на лестнице по ходу следования Эллы.

Катька все понимает – что я интригую, и ничего не понимает – что ревность к прошлому очень болезненна.

Элла появилась на следующий день. Пока ждала Санечку, рассмотрела каждую фотографию, спросила: «Кто это?.. А это вы где?»

– Это Екатерина Вторая, а это наша близкая подруга… красивая, правда? Мы с ней были ОЧЕНЬ близки, нам до сих пор ее очень не хватает, – ответила я. – А это Петр Первый, а это другая наша близкая подруга. Санечка ее все время вспоминает, говорит, «какая она тонкая, умная, красивая»… И лицо у него при этом грустное. Вы лучше его о ней не спрашивайте, это очень-очень интимное, грустное, дорогое ему воспоминание.