Книга Неизвестный Миль - Елена Миль

2. Летающий кран Ми-10К на монтажных работах

3. Ми-12в полете

1. Ми-14 в цехе, «боевая раскраска»

2. Ми-14 ПЛ (противолодочный)

1. В-12 на взлете

2. Звезда салона Ле Бурже, В-12 в сборочном цехе. «Он напоминает готический собор» — писали в газетах

В-12 в боевых условиях. Рисунок Э. Молчанова, 1967 год

1. Испытания первого образца Ми-24

2. Ми-24. Рисунок Э. Молчанова, 1967 год

Он ответил: «Когда будет можно, я вам скажу…» Наверное, это была шутка. Я нередко с удовольствием вспоминаю о нем и о наших беседах».

В Коктебеле на пляже мужском Разговоры велись без поправок. А волна добиралась ползком До беспечно оставленных плавок.

Там Зенкевич, Каверин и Крон, И Ямпольский, и тот же Иванов В жизнь смотрели с различных сторон Со своих деревянных диванов —

Топчанов. А соленая пыль Не спеша оседала на коже. Моисеев, Герасимов, Миль, Разумеется, были там тоже.

Там все было тогда без прикрас, И я вроде мальчишек сопливых Слушал новый подробный рассказ Между двух краткосрочных заплывов.

Мне с годами пойдет это в прок. Забывать непростительно глупо Коктебельский давнишний урок — Будни мудрого голого клуба.

… Я задремывал, и в полусне, Мне сознанье слегка будорожа, Оставалась чуть-чуть в стороне Дымка близкого женского пляжа. 1996 Константин Ваншенкин

В Литфонде М. Л. подружился с Твардовским. Александр Твардовский читал ему свои стихи, главы из Василия Теркина, потом «Теркина на том свете». С удовольствием цитировал его стихи наизусть. Дома выписывали журнал «Новый мир» и знали про все неприятности у Твардовского. В один из своих последних приездов в Коктебель Михаил Леонтьевич считал, что нужно как-то поддержать Твардовского, который был морально подавлен, ходил молчаливый, скучный, сидел в своей комнате и пытался писать. М.Л. с дочерью Леной заходили к ним в комнату, брали его дочку Олю Твардовскую на этюды, она училась тогда в художественном училище.

Михаил Леонтьевич с удовольствием ходил рисовать в Мертвую бухту, хотя тащиться по жаре по степи, преодолевая спуски и подъемы, было очень тяжело. Много раз он рисовал профиль горы Волошина, гору Сюрюк-Кая и Карадаг.

Первая выставка Волошина в Москве

О Киммерия, древняя страна…

Андрей Белый в 20-е годы писал о Волошине, его гостеприимстве, его доме в Коктебеле, о котором знала русская интеллигенция. Он увидел в этом доме нечто большее:

«Это дом интеллигента, не дом, а музей, и музей единственный. Слепок жизни одного человека».

Люди культуры тянулись к этому дому, как к духовному центру.

После выставки Волошина в Ленинграде в 1927 году в клубе журналистов на Фонтанке в прессе появился ряд статей о его декадентских настроениях, и после смерти Волошина его имя стало запретным.

Михаил Леонтьевич Миль, однажды получивший от Марии Степановны разрешение рисовать в доме Волошина, тщательно скопировал его кабинет с книгами и бюстом египетской богини. Этот кабинет был также в центре внимания на выставке «Ученые рисуют», и после ее окончания акварель не вернули.

М.Л. понимал значение Волошина как поэта и художника. Он был пленен прозрачными акварелями, даже перенял его манеру письма. М.Л. удивляло, что обитатели Дома творчества, которые пользуются гостеприимством М. С. Волошиной, завещавшей дом Литфонду, а картины и библиотеку с собранием французских поэтов — Пушкинскому дому в Ленинграде, не могут помочь вдове устроить выставку работ Волошина. Он предложил устроить эту выставку в Москве.

Художник А. П. Крылов приехал в Коктебель и привез Марию Степановну и около сотни акварелей на завод, где подготовили работы Максимилиана Волошина к выставке, окантовали их, застеклили.

Мария Степановна предлагала подарить несколько акварелей М. Л. Милю, но он отказался, считая эти работы слишком ценными.

Узнав о планировавшейся выставке, к Марии Степановне в Планерское был командирован сотрудник Института русской литературы Н. В. Измайлов, который сообщил в Москву о том, что Пушкинский дом заинтересован в том, чтобы провести выставку в Ленинграде. Заодно он напомнил М.Л. в письме о том, что «архив, библиотека и художественное собрание Максимилиана Александровича Волошина завещаны М. С. Волошиной, как Вы, вероятно, знаете, Пушкинскому дому».

Выставка картин запрещенного М. Волошина состоялась в клубе «Радуга» в ноябре 1960 года.

М. Л. Миль пригласил весь цвет творческой интеллигенции Москвы: писательницу Звягинцеву, художников Кукрыниксов, Мирель и Мариэтту Шагинян, скульптора Цигаля, писательницу Галину Серебрякову, актрису Тамару Макарову, писательницу Коптяеву, академика живописи Кеменова и многих других.

Для того чтобы открыть выставку, Милю пришлось проявить упорство, дипломатический талант и обойти всевидящее око партийных деятелей от культуры. Ну что же, навлекать немилость чиновников КПСС и принимать на себя первый удар Михаилу Леонтьевичу было не впервой.

С речью выступил министр высшего образования Елютин.

Как только разрезали ленту, многочисленные гости начали осмотр. В последующие дни началось буквально паломничество экскурсантов. Приехала комиссия из Третьяковки и по договоренности с вдовой отобрала ряд картин, которые потом стали украшением многих музеев. Многочисленные экскурсии на выставку из разных организаций не прекращались. Прошло 3–4 дня.

Вечером раздался звонок из райкома партии: «Вы устроили выставку картин Волошина? Не уходите, мы сейчас приедем». Тон звонка из райкома не предвещал ничего хорошего.

На всякий случай сняли название выставки, убрали автопортрет Волошина (с патриархальной бородой), несколько мрачных картин. Вскоре приехали из райкома: «Покажите, Михаил Леонтьевич, что за выставку вы открыли?» — «Пожалуйста». Осмотрели всю выставку довольно подробно. Секретарь сказал: «Я мало понимаю в живописи, но Волошин, кажется, художник хороший, а выставку закройте». И по решению райкома партии выставка была закрыта.