Книга Взлетная полоса длиною в жизнь - Владимир Кондауров

Я слушал рассказ генерала, а перед глазами стоял точно такой же полёт и переворот, только на МиГ-29, когда небо «с овчинку» показалось, когда в первое мгновение тоже не решился вот так «просто» расстаться с истребителем, а потом… потом уже было всё равно! Тот момент, когда ещё можно было, прошёл, а впереди только один путь — путь Удачи или Невезения. Я тоже ничего не видел тогда и был страшно удивлён, когда после полёта бортовая информация показала, что в течение десяти секунд я выдерживал без отклонений перегрузку девять, т.е. предельно-максимальную. — Так что доверять инженеру, конечно, надо, — закончил Степан Анастасович, — но самому проверить тоже не мешает.

После ухода в отставку Микоян занялся не менее интересной работой возглавил руководство проведения испытаний «Бурана».

Большое влияние на формирование отношений в коллективе оказывал и Вадим Иванович Петров, назначенный после «ВГ» начальником Службы. Сильный лётчик, волевой командир, простой в обращении и доступный для каждого, кто нуждался в помощи или дружеском совете, независимо от занимаемых им должностей вплоть до заместителя начальника ГК НИИ ВВС и генеральского звания. Позднее В. И. Петров был переведён в МАП и длительное время возглавлял Управление лётной Службы.

Заслуженным авторитетом и уважением у всех пользовался Александр Саввич Бежевец, ставший к этому времени начальником 1-го Управления, но продолжавший выступать в роли ведущего лётчика по испытаниям таких опытных комплексов, как МиГ-27К, МиГ-31. По характеру честный и прямой, словно столб, он не принимал душой всяких закулисных бесед и нашёптываний, а на совещаниях самого высокого уровня не стеснялся выступать без «дипломатического» учёта мнения начальства. Достаточно настойчивый в отстаивании своего мнения Александр Саввич умел выслушивать и уважать мнение собеседника. В последние годы генерал Бежевец командовал 4-м Управлением на базе Чкаловское.

Всем троим из вышеописанной «великолепной» тройки звание Героя Советского Союза было присвоено в одно время одним Указом после окончания испытаний МиГ-25П.

В эти годы СЛИ ИА возглавлял Александр Дмитриевич Иванов, который и в свои пятьдесят по-прежнему оставался стройным и подтянутым, готовым при первой же возможности, схватив защитный шлем, выехать на стоянку для вылета. Лётчики с доброй улыбкой и гордостью называли его между собой «наш Чапай», и не зря. Когда он проводил разбор полётов и «снимал стружку» с провинившегося, то послушать собирались все, кто в эту минуту был свободен. Со строгим выражением лица, сердитым голосом Иванов «чистил» лётчика со свойственным только ему юмором и такой отеческой заботой о своём подчинённом, что зрители тайком «умирали» от смеха. Все знали — наш «АД» оргвыводов не делает и злости в душе не оставляет.

Нельзя не сказать нескольких тёплых слов и ещё об одном положительном «оригинале» в Службе — командире АЭ Брониславе Ивановиче Грузевиче. Очень аккуратный и принципиальный во всех вопросах, он был требовательным к своим подчинённым, но, в то же время, если «сверху» пытались незаслуженно обвинить его лётчика в чём-либо, вставал на защиту, как любящая мать. И летал Грузевич всегда чисто и аккуратно, привозя из полёта на радость ведущего инженера «полный мешок» всякой информации. Может быть поэтому я не припомню, чтобы у него в воздухе был «особый» случай. По причине своей высокой порядочности и принципиальности ему непросто жилось. Однажды он попросил в политотделе выделить ему мебельный гарнитур (работники политаппаратов к тому времени уже неплохо освоили эту специальность распределять дефицита), но эту просьбу почему-то не удовлетворили.

— Пусть вам будет стыдно, — заявил он, — когда я сделаю её сам.

И сделал, собственными руками, за пять лет кропотливого труда в свободное время, но какую! Не каждому краснодеревщику под силу. Выйдя в отставку, он так и уехал в Симферополь со «своей» мебелью и на старых «Жигулях» со Звездой Героя на груди, не желая услышать ещё один унизительный отказ.

Говоря о своих старших товарищах, воплотивших в себе лучшие стороны человеческого характера, нельзя не сказать ещё раз о Николае Стогове. Но это уже будут воспоминания, смешанные со скорбью по утрате в жизни частицы того, что связано с душевной чистотой и глубокой порядочностью. За все годы совместной работы я не заметил в его поведении ни одной «фальшивой ноты» настолько он был верен принципу высоконравственного отношения к жизни. В последнее время Николай Ильич занимал должность заместителя начальника Управления по лётной работе, что само по себе в обстановке интенсивных испытаний было делом непростым, потому что нет-нет, да и опять кому-то из нас здорово не везло в аварийной обстановке.

Осенью 1980 года погиб Леонид Иванов — лётчик из отряда космонавтов. После группы Германа Титова это была третья попытка подготовки наших космонавтов как лётчиков-испытателей. Молодые, только что отобранные в отряд космонавтов лётчики, нацеленные в перспективе на выполнение программы в космосе, связанной с Министерством обороны, прибыли на базу Ахтубинска с задачей повысить свои профессиональные качества по освоению новых для них типов и получения практического опыта в проведении испытаний. В Ахтубинске в разное время летали такие известные позднее космонавты, как Л. Кизим, Л. Каденюк, А. Волков, А. Соловьёв. Пройдут многие годы, по-разному сложатся судьбы этих ребят, но самая сложная и долгая дорога в космос будет у Леонида Каденюка. Из-за семейных проблем командование Центра, не вдаваясь в детали, вывело его из программы подготовки. Леонид долгое время служил в Ахтубинске, стал лётчиком-испытателем первого класса, добился, в конце концов, включения его в группу военных испытателей, готовившихся в ближайшем будущем к полётам на «Буране». Но и здесь не повезло — программу «Бурана» закрыли, группу расформировали. А впереди уже замаячила перспектива увольнения из рядов Вооружённых сил России. Казалось, мечте Леонида о полёте в космос так и не суждено осуществиться, как вдруг фортуна улыбнулась ему, украинцу по происхождению, да ещё больше, чем казаху Аубакирову. В 1996 году Национально-космическое агентство Украины пригласило его, в случае принятия им украинского гражданства, для участия в одном из полётов американского «Шаттла». В ноябре следующего года Каденюк оказался на орбите, а где-то рядом на соседней станции в это время работал Анатолий Соловьёв.

Пока же командиры эскадрилий, к которым они были прикреплены, понимая всю меру ответственности, вводили их в испытания с величайшей осторожностью. Тем не менее, беды избежать не удалось. В авиации издавна бытует одно слово — «перестараться», которое применяют иногда, когда хотят объяснить причину той или иной ошибки лётчика. Леонид Иванов, допущенный, наконец, к настоящему испытательному полёту, полетел на МиГ-27 на определение манёвренных характеристик и так добросовестно стремился выполнить полётное задание буквально по каждому написанному слову, что на вертикальном манёвре, вспомнив о необходимости включения КЗА, тут же потянулся рукой к тумблерам, расположенным далеко не в удобной для лётчика зоне. Включить-то включил, но за эти секунды упустил контроль за пилотированием, истребитель потерял скорость и свалился в штопор. Чтобы вывести самолёт из него требовалась не только специальная подготовка, которой Леонид не имел, но и значительный запас высоты. Он боролся со штопором до конца…