Книга День Нордейла - Вероника Мелан

– Пойдем, – я качнула головой на выход.

И потому, что мне ничего не ответили, но просто зашагали рядом, я вдруг поняла, что я здесь – командир (все чертов обруч), а он – подчиненный.

Владеть кем-то – хорошо? Плохо? А властвовать?

Мне не нравилось. И потому сильнее прежнего стало ясно, что Халка нужно отсюда забирать. Негоже, когда большой, красивый и сильный мужчина не верит в собственные силы и ждет чьего-то приказа.

Мы вышли из павильона на улицу. Образ «Твази» почти полностью развязывал мне руки – Дрейк говорил, что никто и никогда не сможет предугадать, как именно они ведут себя при личной встрече. О чем спрашивают, о чем разговаривают – как именно тестируют.

Над нами висело ровное – без облаков, но и без солнца, – почти что белое небо.

– Это купол?

Я указала наверх?

Халк поднял голову. Ответил лаконично и коротко, как новобранец.

– Щит, да.

Щит. Блин. О чем я вообще?

– Мы с тобой сейчас кое-куда прокатимся, хорошо?

– Хорошо.

Он был готов ко всему – и это напрягало. Почти как Дэлл с ножом.

– Нам нужно попасть в квадрат «26-6-3». Проводи меня туда, откуда мы можем… начать путь.

Вместо ответа мне указали рукой направление.

«– Их светлый и устойчивый мир – это отделенная щитом от „неизведанных“ территорий зона. Попроси его проводить тебя за пределы щита – я там кое-что для него подготовил.

– Что?

– Тебе не нужно забивать этим голову заранее. Поймешь все на месте – будет несложно, я обещаю».

И да, желаемое осуществилось: мы сидели в одном из летающих такси, салон которого походил на хромированную табакерку. Халк старался не смотреть на меня – его старания я чувствовала кожей, – я же почти что прилипла носом к окну, потому что сбылась мечта внутреннего ребенка – посидеть в НЛО. На неспешной скорости мы плыли над всеми тремя ярусами – шпилями небоскребов, лентами мостов, почти невидимыми с такой высоты глазу газонами и спортивными аренами. Мелкая Динка ликовала от восторга.

«Как в „Эквилибриуме“! И своей собственной Бесконечной Истории…»

Спустя полчаса молчаливого полета мы почему-то сменили транспорт (такси не вылетали за пределы щита?) на поезд с короткими, рассчитанными на шесть-восемь человек вагонами – такой же белый, как и все остальное здесь. И понеслись, шурша по монорельсу колесами, в неведомую даль – стеклянные дома на окраине становились все ниже, все проще, а затем исчезли вовсе – земля стала представлять из себя шершавую бетонную равнину без единого листика травы.

– Где вся природа? – не удержалась и спросила я.

«Надо было у Дрейка. Или молчать».

– Природа? – мой спутник не понял вопроса.

– Зелень, – я притворилась, что не сумела подобрать верного слова.

В серых глазах мелькнуло понимание.

– Сейчас, – почему-то виновато отозвался Халк и указал на идеально чистое стекло.

Сейчас?

И через пару мгновений это произошло – мы выехали за пределы щита. И тут же буйным живым покровом землю устлал лес. Здесь природа как будто отыгрывалась за то, что ее выдворили с законных территорий – деревья росли так плотно, что кроны их казались упругим цельным ковром, по которому можно пройти.

Лишь через пару десятков километров лес смиловался и поредел – сделался почти обычным.

– Зачем мы едем в квадрат «26-6-3»? – осмелился на свой первый вопрос немой до того пассажир.

– Увидишь, – ответила я, не отрывая взгляда от окна.

* * *

(Fox Amoore – Autumn Tide)

Прекрасный небольшой деревянный дом, утонувший среди деревьев, а сразу за домом озеро – нетронутая ветром водная гладь, отражающая мириады оттенков осенней листвы.

Это место отличалось от городского пейзажа столь разительно, что даже у меня пропали слова.

А Халк…. Он стоял и смотрел на дом с таким изумлением и тоской во взгляде, что я вдруг поняла, почему сильные мужчины почти всегда прячут эмоции за непроницаемыми масками. Потому что. Потому что становится невозможно смотреть им в глаза, в чувствительную душу – туда, где они столь уязвимы и ранимы.

Халк по лицу стал мальчишкой – маленьким, настоящим, совершенно открытым. Он едва сдерживал рвущиеся наружу чувства.

– Это… Это…

И не верил тому, что видел.

Вероятно, квадрат «26-6-3» существовал на Уиане и раньше, но сутки назад здесь не было никаких строений, только нетронутая природа.

– Этот дом снесли много лет назад… дом деда. Я видел, как его разрушали. Мне было…

И он умолк, сглотнул.

А я не могла смотреть на лицо, где столь явно отражались потревоженные памятью чувства.

– Дед построил такой… Скрывал от всех. Курил в нем сигары – его постоянно наказывали.

Ах да, запрещенные эмоции. Видимо, предок нашего сенсора плевать хотел на законы общества – становилось понятным, в кого уродился внук.

– Это специально?

Он смотрел на меня с болью и укоризной. Мол, вы специально меня раздели, вывернули наизнанку, пробудили эмоции? Это и есть тест?

Наверное. Дрейк ничего не делал просто так, однако это место не являлось тестом, как я не являлась настоящей «Твази».

– Пойдем внутрь.

Мне отчего-то было тяжело.

Так трудно было бы смотреть на повзрослевшего мужчину, вернувшегося двадцать лет спустя в родной дом. Скатерти, покрытый пылью телевизор, знакомые до боли ковры на стенах. И никого.

Халк шуршал ботинками по опавшей листве позади меня.

Внутри действительно было пыльно и тихо.

Странная атмосфера. Дом все еще жил, дышал, помнил. Казалось, его покинули давно, но он не забыл, как кто-то теплый и живой сидел на этом промятом диване, смотрел в экран, на котором мелькали кадры любимого кинофильма, улыбался, иногда вздыхал. Все еще стояла на табурете у подлокотника пепельница и отдыхала в углу на комоде коробка с сигарами.

Мой спутник открыл крышку и теперь водил по ней пальцем. Его подбородок дрожал.

– Вы специально? Знали… Что я…

Он снова умолк.

Я ничего не знала, честно. Знал Дрейк, и потому уже сейчас принялся делать Халка – Халком. Живым, чувствительным, свободным от рамок.

– Мои эмоции… Вы знали. Я провалил тест. Да?

На моем сердце лежал камень. Я вздохнула. Не скажешь ведь ему, что я не Твази и что дом этот его будущий Начальник создал лишь для того, чтобы Конрад переждал здесь следующие два часа и не встретился с тем, с кем не должен был встречаться. Не скажешь.