Книга Великие русские полководцы и флотоводцы. Истории о верности, о подвигах, о славе - Александр Ермаков

Роковыми оказались для него события 1825 года, когда после смерти императора Александра I Россия стала перед выбором следующего императора. Не желая, чтобы Николай I занял престол, и сознавая, что у кого 60 000 штыков в кармане, тот может смело говорить, Милорадович захотел потребовать присяги Константину Павловичу, с которым был в прекрасных отношениях в армии.

Есть сведения, что, когда Михаилу Андреевичу доложили о волнениях на Сенатской площади, он решил лично встретиться с руководителями восстания. Сделал это не сразу, потому что цели и задачи у него с декабристами в чем-то совпадали.

Он-то и отправился на Сенатскую площадь с тем, чтобы убедить восставших присягнуть на верность Константину Павловичу.

Рассказывают, что генерал-губернатора отговаривали от этой поездки. Но он не привык никому кланяться – ни врагам, ни друзьям. Он обратился к собравшимся на площади с такой речью: «Скажите, кто из вас был со мной под Кульмом, Лютценом, Бауценом?»

Над площадью повисла тишина.

«Слава Богу, – воскликнул Милорадович, – здесь нет ни одного русского солдата!» В рядах восставших послышался ропот, мол, мы что-то не то делаем. Однако этими словами он перегнул палку – в каре, окружившем Медного Всадника были люди – ветераны войн с Наполеоном, они не воевали лично с Милорадовичем, но попрекнуть их в отсутствии воинской доблести было чересчур.

Оболенский приблизился к Милорадовичу с ружьем и попытался штыком пугнуть лошадь генерала, однако попал неудачно – в ногу. После этого стало «все дозволено», и Каховский выстрелил в Милорадовича из пистолета. Впрочем, некоторые считают, что Каховский выстрелил первым, а штыком собирались уже добить.

Так или иначе, Милорадович, рухнув на руки своих провожатых, был спешно отнесен домой. Правда, по пути все его ордена растащили по карманам.

Врачи, обследовав рану – пуля застряла в легком над правым соском, – советовали пока не вынимать ее, однако Милорадович настоял на этом. Когда пулю извлекли, он, взглянув на нее, сказал: «Слава Богу, не ружейная пуля, а офицерская!» Продолжение этой фразы у разных источников отличается, поэтому уверенности в ней нет. Скончался Михаил Андреевич Милорадович 15 декабря 1825 года.

По завещанию, он дал вольную всем своим крепостным, которых у него было ни много, ни мало полторы тысячи душ.

Милорадович был похоронен в Александро-Невской лавре. А в 1937 году его перезахоронили в Благовещенской усыпальнице лавры, совсем рядом с глубоко им почитаемым Александром Васильевичем Суворовым.

Алексей Петрович Ермолов

(1772–1861)

Алексей Петрович Ермолов родился в Москве в 1772 году. Родом из дворян Орловской губернии. Образование получил в Московском университетском пансионе. Зачислен унтер-офицером в лейб-гвардии Преображенский полк 5 января 1787 года. Поступил на военную службу в 1791 году в чине поручика, служил под начальством Александра Суворова. Участник подавления Польского восстания под предводительством Т. Костюшко 1794 года, Персидского похода 1796 года под началом Валериана Зубова. Между войнами жил в Москве и Орле.

В 1798 году Ермолов был арестован, а затем уволен со службы и отправлен в ссылку в своё поместье по делу о создании Смоленского офицерского политического кружка и по подозрению в участии в заговоре против Павла I. Помилован указом Александра I от 15 марта 1801 года. Участвовал в войнах с Францией (1805, 1806–1807). С 1809 года командовал резервными войсками в Киевской, Полтавской и Черниговской губерниях.

С началом Отечественной войны 1812 года назначен начальником Главного штаба I-й Западной армии. В Бородинском сражении фактически выполнял обязанности начальника штаба Кутузова.

«Начальник главного штаба генерал-майор Ермолов, видя неприятеля, овладевшего батареей, важнейшею во всей позиции, со свойственною ему храбростию и решительностию вместе с отличным генерал-майором Кутайсовым взял один только Уфимского пехотного полка батальон и, устроя сколько можно скорее бежавших, подавая собою пример, ударил в штыки. Неприятель защищался жестоко, но ничто не устояло противу русского штыка. Генерал-майор Ермолов переменил большую часть артиллерии, офицеры и прислуга при орудиях были перебиты и, наконец, употребляя Уфимского пехотного полка людей, удержал неприятеля сильные покушения во время полутора часов, после чего был ранен в шею и сдал батарею генерал-майору Лихачеву». Так после сражения при Бородине докладывал императору Александру I главнокомандующий князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. Речь идет о бое за центр русской позиции – Курганную высоту, известную под именем батареи Раевского. Уточним также, что начальник артиллерии 28-летний генерал-майор граф Александр Иванович Кутайсов был в атаке убит, а командир пехотной дивизии генерал-майор Петр Гаврилович Лихачев держался на редуте до последней возможности и, израненный, бросился на французские штыки, но был пленен.

Позднее, на совете в Филях, Ермолов даже выступил противником Кутузова: «Я с своей стороны, генерал-лейтенант граф Остерман, Раевский и Коновницын изъявили свое мнение к отступлению. Остерман и Раевский присовокупили еще, что Москва не составляла еще России, что наша цель не состояла еще в одном защищении Москвы, но всего Отечества», – вспоминал фельдмаршал Михаил Богданович Барклай-де-Толли. Генералы, названные им, – храбрейшие из храбрых. Их поддержал и генерал-квартирмейстер армии полковник граф Карл Федорович Толь. За то, чтобы дать сражение, высказались только антагонист Кутузова генерал от кавалерии барон Леонтий Леонтьевич Беннигсен, генерал-лейтенант Федор Петрович Уваров – лихой командир 1-го кавалерийского корпуса, но не полководец, и. Ермолов. «Как офицер весьма мало известный, я не смел дать согласия на оставление столицы, но, страшась упреков соотечественников, предложил атаковать неприятеля». – объяснил он.

После перехода русской армии через Неман, Ермолов возглавил артиллерию союзных армий, с апреля 1813 года командовал различными соединениями. В 1813–1814 годах участвовал в сражениях под Бауценом и Кульмом, в боях за Париж руководил гренадерским корпусом. Награждён орденом святого Георгия 2-й степени.

Ожидалось, что после Заграничного похода Русской армии Ермолов возглавит Военное министерство. Генерал граф Аракчеев сказал так: «Армия наша, изнуренная продолжительными войнами, нуждается в хорошем военном министре. Назначение Ермолова было бы для многих весьма неприятно, потому что он начнет с того, что перегрызется со всеми; но его деятельность, ум, твердость характера, бескорыстие и бережливость вполне бы его оправдали».

Император предложил ему иное назначение – командиром отдельного Кавказского корпуса, главнокомандующим в Грузию и чрезвычайным посланником в Персию. Кстати, подобное назначение – подальше от Петербурга – многими было воспринято как завуалированная опала. Зато, по словам Антона Антоновича Керсновского, автора «Истории Русской армии», «с прибытием героя Эйлау и Бородина в истории Кавказа началась „ермоловская эпоха“ – бесспорно, самая блестящая ее страница».