Книга Лабиринт Мечтающих Книг - Вальтер Моэрс

– Серьезная дисциплина, – прохрипел Кибитцер, он вернулся в комнату и, сдув пыль с какой-то старинной книги, вновь поместил ее на полку. – Если не принимать во внимание всякие библиогностические глупости. – Потом он опять затерялся между полками.

Инацея пропустила замечание мимо ушей.

– Нет ни одной другой книги, которая была бы столь ненавистна для ужасок, – продолжала она. – Для нас это самая страшная книга за всю историю цамонийской литературы. И именно это делает ее такой захватывающей! Она наполнена злобой, и у нее на совести смерть бесчисленного множества моих сестер. Но мы, ужаски, смирились с этим литературным чудовищем, а приобретенный опыт превратил нас в верное сообщество, которым мы сейчас являемся. Сегодня это всего лишь старая отвратительная книга, полная средневековых глупостей и предрассудков, не представляющая собой никакой литературной ценности. В ней описывается масса средневековых методов для пыток и убийства ужасок. Правда, довольно туманно! Как только был снят запрет, книга была совершенно справедливо уничтожена всюду, где только было возможно. Поэтому сохранился лишь один-единственный оригинал, о судьбе которого очень долго не было ничего известно. И именно он оказался теперь у меня в руках.

– И что ты сделала? – спросил я.

Ужаска рассмеялась.

– Могу сказать, что, если не принимать во внимание наше совместное пребывание в катакомбах с Призрачным Королем, это был самый бурный и волнующий момент моей жизни! Я держала в руках «Молот ужасок»! Одну из самых ценных книг «Золотого списка». А передо мной сидел тот, кто нашел ее и являлся законным ее обладателем. Слепой либринавт, который не имел ни малейшего представления об истинной ценности этой книги. Тот, кто предложил мне самой определить цену купленного товара.

– Ну, не томи! – крикнул откуда-то сзади Кибитцер. – Скажи ему, наконец, что ты сделала. Облегчи свою совесть!

– Ну, – проговорила ужаска, пожимая плечами, – собственно говоря, было только два варианта. Первый – сказать слепому правду о стоимости этой книги. Тогда он, наверное, искренне поблагодарил бы меня, ушел и продал книгу библионеру, предложившему наиболее выгодную цену. И тогда «Молот ужасок», вероятно, осел бы в какой-нибудь частной коллекции и навсегда был бы потерян для ужаскизма.

– Да, – согласился я. – Вероятно.

– Второй вариант заключался в том, чтобы обмануть его. Выказать незначительный интерес к этой книге, не объяснять ему, какой редкостью она является, и заплатить за нее небольшие деньги. И он был бы, наверное, доволен, думая, что совершил небольшую, но хорошую сделку.

– И ты бы могла обмануть слепого? – спросил я.

– Верно, – кивнула Инацея. – Но мне в голову пришел третий вариант. Я объяснила ему, что это очень ценная книга об ужаскизме. И это было правдой. Потом я сказала, что очень заинтересована в ней. И это тоже было правдой, хоть и безмерно преуменьшенной. И, наконец, я предложила ему заплатить за это вполне приличную цену. Я совершенно согласна, что это было дерзким обманом, потому что только Цаан из Флоринта смог бы заплатить за эту книгу адекватную сумму. Но я направилась к моему тайному сейфу в подвале, вынула из него все свои сбережения – немаленькие деньги – и отдала их либринавту.

Казалось, что ужаска сбросила с себя тяжелый груз.

– Значит, ты обсчитала слепого? – заключил я холодно.

Ужаска дерзко посмотрела на меня.

– Я бы так не сказала. Я заплатила ему. Для меня это была довольно большая сумма. Все, что у меня было.

– Где-нибудь в другом месте он получил бы больше. Значительно больше.

– Ты уверен? – спросила Инацея. – Почему ему вообще пришло в голову предложить «Молот ужасок» именно ужаске? Я с таким же успехом могла швырнуть книгу в камин, где ей самое место! С полным правом, которое ужаска на это имеет.

– Он ведь не знал, что это «Молот ужасок», – сказал я. – Он был слеп! Возможно, он и не знал, что ты ужаска.

– Не умничай! – воскликнула Инацея. – Я могла бы вообще ему ничего не говорить и облапошить его с этой книгой. И что бы было тогда? Возможно, его как следует надул бы первый попавшийся антиквар. Поэтому он должен быть счастлив, что попал ко мне.

Кибитцер прервал наш диспут, вновь появившись из темноты и волоча за собой огромную банку. Он водрузил банку на стол и открутил крышку, в которой были проделаны многочисленные отверстия. Потом он потряс банку и прошептал:

– Летите! Летите!

Из горлышка вылетело серое жужжащее облако, поднялось к потолку и распалось на сотни мелких точек, которые разлетелись в разные стороны.

– Летите! – опять прошептал Кибитцер. – Летите! Вы свободны! Свободны!

Маленькие точки начали светиться самыми разными цветами. Это были блуждающие огни, которые он культивировал в банке с целью, которую, вероятно, могли понять только эйдеиты. Они летали со звонким жужжанием по всему помещению, наполняя его живым пестрым светом, что придавало всей картине некий ирреальный и сказочный колорит. Высохшие книги в танцующем волшебном свете! Инацея Анацаци со своей странной историей! Кибитцер с его непостижимым поведением! Действительно ли я был здесь? Или просто лежал в своей постели в Драконгоре и видел этот чудной сон?

– Ну, рассказывай дальше, – потребовал Кибитцер. – Поссориться вы успеете… – он опять сделал странную паузу, – позже.

– Я думаю, потом ты нашла в книге письмо, – решил я сократить рассказ. Мне как-то не нравилась эта история, как не нравилась и ситуация в целом. Больше всего мне хотелось уйти из этого дома и опять оказаться на улицах Книгорода.

– Не сразу, – ответила ужаска. – Перед этим произошло еще кое-что, что должно тебя заинтересовать.

– Да, – переводя дыхание, проговорил Кибитцер, опять роясь в бумагах. – Тебе это действительно должно быть интересно.

– Дождь постепенно затих, – продолжила свой рассказ Инацея, – и Бельфегор Богарас отправился в путь, полагая, что совершил лучшую в своей жизни сделку. Я проводила его до двери, и здесь меня охватило мучительное любопытство. Я просто не могла с собой совладать и задала ему бестактный вопрос: каким образом он потерял зрение в катакомбах. «О, – ответил либринавт вскользь. – Это Призрачный Король».

И мне стало действительно жутко, о мои дорогие друзья! Мой визит в этот букинистический магазин был полон сюрпризов, но поворот в рассказе Инацеи стал действительно неожиданным.

– Призрачный Король умер! – вырвалось у меня.

– Я тоже сказала это либринавту, – ответила ужаска, – но он остановился в дверях, обернулся ко мне, озаряемый последними вспышками грозовых молний, и ответил следующее: «С вашего позволения, милостивая сударыня, никто из тех, кто чуть дольше задержался в катакомбах, на самом деле не верит в смерть Призрачного Короля. У каждого либринавта есть в запасе собственная история о Призрачном Короле, у каждого! Один слышал его шуршание. Другой – его шепот. Еще кто-то – его смех. Некоторые якобы видели его своими глазами. А кто-то даже касался его, когда Король в темном туннеле что-то шептал ему на ухо. Были и такие, кого он направил в лабиринте по ложному пути, и им потребовались недели, чтобы найти нужную дорогу. Призрачный Король для либринавтов давно больше не миф, а обыденность. Это можно сравнить с дикими опасными животными в лесах: можно годами бродить по Большому лесу и ни разу не встретить лиственного волка. Но ты будешь всегда думать о нем! Всегда! Не подкарауливает ли он тебя за ближайшим деревом? Если повезет, ты его никогда не встретишь. А если тебя постигнет неудача, однажды ты перейдешь ему дорогу. Как произошло это со мной! Последним, что видели мои бедные глаза, прежде чем их вырвали, был Призрачный Король! Хотите верьте, милостивая сударыня, хотите – нет!» С этими словами слепой снял шляпу, элегантно раскланялся и, нащупывая тростью дорогу, вышел из дома в ночь.