Книга Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец - Александр Семёнов

Мечты и надежды гасли, когда Ксения вспоминала, что у Миши есть партнёрша. Света, очень милая, улыбчивая, с прелестными ямочками на щеках. Лучше была бы страшненькой, стервозной, а когда такая, как есть… Ксения никак не могла пожелать ей плохого, даже мысленно разлучить с партнёром. Разве что Света сама бросит танцы, поступив в институт? Так делают многие: другая жизнь, новые заботы. Или найдёт партнёра за границей, хотя бы в Германии? Самого лучшего, конечно, второго после Миши. Но здесь от Ксении ничего не зависело, поэтому о Свете лучше было не думать.

Однажды перед Новым Годом, готовясь проводить конкурс, Владимир Викторович объявил своим ребятам, что победители будут награждать призёров молодёжного турнира. Это был шанс! Ксения до сих пор считала тот свой выход лучшим за всю жизнь. Они с Олегом летали над паркетом, без ошибки прокладывая путь среди других, будто остановившихся, пар; им аплодировали даже родители соперников. Они в мелкие клочья разорвали Вику с Сергеем, не отдав им ни одного первого места. И Миша чуть погодя не подвёл: стал вторым по молодёжи.

Вся дрожа, едва не плача, под взглядами огромного зала она стояла возле сцены. Миша подошёл, чуть склонился, и Ксения надела ему на шею медаль. Надела неправильно, лицевой стороной к груди, хотела снять и перевернуть, но он, улыбнувшись, сказал: спасибо, и так хорошо. Взял у неё грамоту и приз – тяжёлый, пока ещё пустой, запечатанный в полиэтиленовую шкурку фотоальбом. Кажется, хотел поцеловать её… но не решился, замер на мгновение и очень бережно пожал руку.

Затем к ней подошла Света – тоже с наградами, вручёнными Олегом. И уж она не церемонилась: обняла Ксению и от души расцеловала в обе щеки, обдав запахом лака для волос и теплом чистого, разгорячённого тела. И хотела бы Ксения разозлиться на неё, да не могла.

Разозлилась, в конце концов, на партнёра: просто за то, что он не Миша. Любое движение Олега, любое слово или взгляд раздражали её, и очень скоро Ксения стала ворчать, цепляться, передразнивать. Олег не понимал, что с ней происходит, первое время терпел, потом стал огрызаться и однажды, когда Ксения особенно его допекла, брякнул что-то про критические дни. Она вспыхнула, отошла к зеркалу, думая: «Всё! хватит! Лучше одна, чем с ним». Помирила их Алина Александровна, обойдясь без обычных для неё шуток и улыбок. Просто поставила друг напротив друга и скомандовала: «Вперёд». И словно переключила внутри Ксении какой-то рычажок.

«Конечно, я буду танцевать с Мишей, – решила она тогда. – Но он сам меня выберет, потому что я буду лучше всех. И лучше Светки, и нечего за неё переживать».

А чтобы стать лучше всех, надо было работать – здесь, сейчас, в паре с Олегом. И она стала работать, как никогда прежде – собранно, серьёзно, вдумчиво. И случилось удивительное: работа отвлекла её от всех других мыслей, даже от тех, которыми владел Миша. Не сразу, конечно. Но с тех пор, встречая его на конкурсах, Ксения удивлялась: неужели она с каждым разом меньше о нём думает? И почти не волнуется? И ей всё труднее представить себя на месте Светы… В апреле и мае, на последних турнирах сезона, она уже спокойно глядела ему в глаза, разговаривала, смеялась и не хотела узнать телефон.

Теперь, вспомнив ту историю, Ксения загрустила. Может быть, и зря так получилось? Может, всё было бы иначе, добейся она Мишиного внимания. Может, и мама с папой тогда не поехали бы на эту чёртову дачу…

Но есть Олег. Пусть он давно не объявлялся, она может позвонить сама. И Ксения решилась набрать номер.

Трубку сняла мама Олега, Александра Васильевна. За имя-отчество и за командирский голос Ксюшин папа называл её Суворовым в юбке. Сколько раз она задавала сыну взбучку прямо на пороге зала, разглядев ничтожные признаки лени: смятые от сидения стрелки на брюках или недостаточно усталое лицо!..

– Здравствуй, Ксюшенька! – прогудела Александра Васильевна. – Прости, что не звоню, я просто не знала, стоит ли тебя беспокоить. Как твои дела?

– Да хорошо, спасибо. Я бы хотела узнать, как там Олег?

– А Олег в Москве, там теперь учится и танцует.

– Как в Москве? – изумилась Ксения.

– Да я сама не могу привыкнуть! Представляешь, в марте мы там выступали, и после конкурса вдруг подошли родители местной девочки. Похвалили, расспросили, где живём, у кого занимаемся. Попросили Олежку с ней сфотографироваться на память… Кстати, красиво получилось, хоть на календарь.

– И что? – спросила Ксения.

– Ну, мы-то глупые, думали, это ни к чему нас не обяжет. Но вернулись домой – и тут началось! Ой, началось! Ксения поморщилась от раскатов её голоса и отодвинула трубку подальше. Сильно переживает, если до сих пор так кипятится…

– Настырные! Одним словом, москвичи, – продолжала Александра Васильевна. – Отпустите да отпустите! Идеальный партнёр для нашей девочки. Только раз бывает в жизни встреча! Тренерам Олежкиным звонили. Наш домашний телефон где-то разузнали. И обещали! Золотые горы, алмазные реки. Лучшие преподаватели! Международные турниры! Деньги у них есть, почти все расходы берут на себя. И любой институт, куда захочет, после школы на выбор.

– Ясно… – упавшим голосом произнесла Ксения.

– Ксюшенька, неужели ты расстроилась? – гораздо тише спросила Александра Васильевна. – Ну, не переживай, не переживай, пожалуйста! Я же интересовалась, как ты живёшь. Мне сказали, очень выросла. Ты сейчас метр восемьдесят?

– Восемьдесят три, – ответила Ксения. – В сентябре измерилась.

– Ну, вот видишь. Олежка у нас метр семьдесят три, и мы с папой небольшие, он уже нас перерос. Куда тебе такой клоп-таракан? Не расстраивайся, найдёшь кого-нибудь и получше.

– Да я не расстраиваюсь, – уже почти спокойно произнесла Ксения. – Спасибо. Ещё обязательно встретимся. Как у него дела?

– Ой, сначала не хотел ехать. Даже слушать ничего не хотел. Но в апреле его партнёрша собралась заканчивать с танцами. Устала за восемь-то лет, бедненькая. Да она несерьёзная девочка, тебе, Ксюша, не чета. Нам очень тебя не хватало. Ну, а тогда мы с Олегом и папой подумали и решили, почему бы и нет? Не съедят же его, в конце концов. Не понравится, так вернётся. И он уже почти полгода там. Живёт в семье партнёрши, в отдельной комнате. Учится, занимается. Дома у нас бывает, и я к нему езжу довольно часто. Девочку зовут Надя. Вежливая, воспитанная, даже слишком. Первое время говорила ему вы. Потом привыкла, даже понравилась Олегу, это по голосу слышно.

– Ну, хорошо, что так, – ответила Ксения. – Передавайте привет.

– И тебе привет, дорогая. Не грусти, заходи в гости.

4

Ксения пообещала зайти к Александре Васильевне, но точно сказать, когда зайдёт, пока не могла. Слишком много забот появилось. Прежнюю квартиру, где жила с мамой и папой, Ксения с бабушкой теперь сдавали молодой семье: родителям с девятилетней дочкой. Все переговоры с ними вела Ксения, она же в конце месяца ездила за деньгами. Это было тяжело – каждый раз вспоминать, как сама тут жила, как всё было замечательно и в один миг исчезло. За несколько дней до поездки она мрачнела и старалась ни о чём не думать: любая мысль вызывала цепочку ассоциаций, приводивших в одну и ту же пропасть. Но разве можно не думать?… А бабушке было семьдесят лет. Прежде моложавая и крепкая, теперь она жаловалась на сердце и порой забывала принять лекарства. Следила за этим Ксения, и она же каждый день мерила бабушке давление и пульс. С конца весны она чаще бабушки ходила в магазины, иногда сама готовила обед и почти всегда – убиралась дома: кроме своей новой комнаты, ещё и в кухне, прихожей, туалете. Она выбрала и купила стиральную машину, сама вызвала рабочих подключить её к водопроводу и научилась с ней управляться. Она искала по всему городу красивую одежду взамен старой, из которой безнадёжно выросла. И учиться Ксения привыкла хорошо. Куда более способная к гуманитарным наукам, абсолютно грамотная, писавшая лучшие в классе сочинения, она и нелюбимую алгебру не запускала, рассчитывая как минимум на серебряную медаль.