Книга Эмигрантский синдром - Виктория Фельдман

Прошло 2 месяца. Сима поступила на работу в бюро, находящееся в совершенно другом конце города и с Фридой не встречалась.

И вдруг телефонный звонок. Звонила Фрида.

– Давайте встретимся. У меня есть к вам просьба.

– Ну, хорошо. Встретимся завтра.

Встретившись с Фридой, Сима была удивлена тому, как та изменилась.

Она увидела совершенно другую женщину.

– Я вам очень благодарна, – сказала Фрида. Вы поговорили с моей дочкой. Она оформила мою пенсию. Устроила меня на работу для больных. Я там нахожусь среди людей, и меня там кормят обедом. Но домой мне идти не хочется. Я не имею телевизора, у меня нет в доме света. Я в темное время только сплю. Ко мне прикрепили немку-опекуншу. Она мне совсем не помогает. Она прибегает, когда ей захочется, и начинает кричать, что у меня не убрано. Но это не самое страшное. У меня дома лежало 1000 немецких марок – моя пенсия. На прошлой неделе пришла моя опекунша и забрала все деньги.

Что мне теперь делать?

– Ну, хорошо. Скажите, где мы сможем с ней встретиться?

Сима с подругой еще недостаточно хорошо знали немецкий язык, чтобы беседовать с официальным лицом, которым являлась опекунша-немка, но что делать?

И они, написав себе заранее речь, отправились на встречу с этой дамой.

Немка, увидев двух молодых русских женщин, которые пришли к ней выяснять, где деньги, слегка обалдела.

– Что вы, – говорила она отступая под натиском, – я сегодня же положу их на сберкнижку. Я вообще давно хотела это сделать, но мне все было некогда. Завтра сберкнижка будет у фриды.

На этом инцидент был исчерпан. А через год Любы вышла замуж за местного олигарха и родила ему дочь. Фрида была очень горда этим. Она, встречая знакомых на улице, гордо говорила:

– Знаете, я уже бабушка. Такая девочка красивая.

– А вы часто к ней ходите? – спрашивали ее.

– Не очень. Моя Любочка разрешает мне видеть ребенка только по понедельникам, пока муж на работе.

Вот такое «счастье» у Фриды на исторической родине.

Память

Жизнь Моники М, всегда проходила спокойно. Когда окончилась война, она была двенадцатилетней девочкой и многого о войне не знала. Их дом с садом стоял на берегу Райна. В их семье на эту тему старались не говорить. Потом, как у всех детей того времени была школа в городе, работа в бюро при заводе и счастливое замужество. Ее муж, Генрих М, был талантливым музыкантом. Он всю жизнь играл в классических оркестрах. После замужества Моника перебралась в его дом, бросила работу, чтобы сопровождать мужа на все выездные выступления. Концерты проходили во многих городах Германии. Мужа, как хорошего музыканта, приглашали на концерты и в бывшую ГДР. Так совпало, что ему пришлось играть на правительственном вечере, куда был приглашен генеральный секретарь М.Горбачев. После большого успешного концерта к нему подошел представитель русского посольства в Берлине, и пригласил его с женой посетить Москву.

Они, не раздумывая, тут же согласились, и прямо из Берлина, оформив документы, прилетели в Москву. Москва 1991 года бурлила, как котел. На улицах собирались стихийные митинги, люди ходили с плакатами и что-то кричали. Но семью Моники, как туристов, приглашенных генеральным секретарем КПСС, кормили, обслуживали и возили по-особому. Им показали самые лучшие музеи и памятники, стараясь не попадать в те места, где собирались группы митингующих. Еще долго Моника вспоминала эту поездку. Новый мир, чужой язык, необычная жизнь. Все было чудом.

Путешествие их было недолгим, всего 5 дней, но и этого хватило на всю оставшуюся жизнь.

Через два года после поездки, ее муж Генрих внезапно умер от инфаркта. Моника осталась одна. Мир оказался пустым, детей у них не было. За время ее счастливой семейной жизни она не задумывалась о том, что все это может когда-нибудь кончиться.

Чем заняться? Как убить время? И вдруг она узнала, что в городской школе набирают группу по изучению русского языка для иностранцев, то есть для немцев. Она записалась. Занятия проводились 3 раза в неделю. На этих курсах она познакомилась с другими женщинами, которым тоже была интересна Россия.

В начале «Перестройки» интерес к Горбачеву в Германии был огромен. Так получилось, что школа, в которой училась Моника, находилась рядом с большим старым кладбищем. Как-то в обеденный перерыв, она с соученицами во время прогулки совершенно случайно забрела на это городское кладбище. Аллеи кладбища были очень ухоженные, и гулять там было приятно. Многие из соучениц нашли там памятные плиты своих забытых родственников. И вдруг между могилами появились памятные доски с названиями на непонятном языке. Перед ними было французское захоронение 1812 года. И каково же было их удивление, когда рядом они увидели большой памятный камень, на котором крупными буквами кириллицей, именно так как они учили на курсах, было написано: «Никто не забыт».

Это их сильно удивило, и они долго обсуждали эту находку. Кто они эти люди, захороненные, на берегу Райна. Ведь здесь не было военных действий, и советская армия сюда не доходила.

Вернувшись на занятие, они рассказали о находке учительнице, но та только развела руками. Та была еще очень молодой и об этом захоронении ничего не знала. Прошло шесть месяцев, курсы закончились, и дамы больше не встречались, только иногда перезванивались.

Эта находка на кладбище не давала Монике покоя. Она решила заняться поиском архивных документов по городским захоронениям. Не имея никакой поддержки со стороны города, она на свой страх и риск стала ходить по разным организациям и выяснять, кто они эти захороненные? Как они попали на это кладбище?

Вопросов было много, ответов очень мало.

Архив военных захоронений в городе после второй мировой войны почти не сохранился.

Но так как Моника была женщиной образованной, то все свои находки в разных архивах задокументировала. Она составила списки захороненных, и все сдала на хранение в городской архив. Копию документов она отправила в русское посольство, так как давно была знакома с русским послом в Берлине.

К очередному празднику победы 9 Мая в город на Райне, по приглашению Моники, прибыли представители посольства и возложили венки на могилу. При этом представители посольства сами увидели захоронение впервые. Больше никто и никогда не вспоминал об этом.

Так все бы и кануло в лету, если бы спустя 10 лет после этих событий, один из русскоязычных пенсионеров, новых эмигрантов, не гулял по кладбищу. В самом дальнем его уголке совершенно случайно он наткнулся на русское захоронение. Эмигрант тоже был очень удивлен и сразу обратился в местную еврейскую общину, но там ничего о захоронении не знали. И все пошло по второму кругу.

В том же городском архиве группа «искателей» нашла составленную Моникой документацию, и оказалось, что захороненные это не советские солдаты, а «остарбайтеры». Их нацисты насильно хватали во время войны на улицах, оккупированных украинских городов, и насильно без документов, вывозили на работу в Германию. В основном, это были молодые красивые девушки. Названные ими фамилии при регистрации на работу чаще всего были не настоящими. Попали они в этот район осенью 1942. У них при себе ничего не было, ни документом, ни денег, ни одежды. Их селили в бараках и кормили плохой едой. Тут же в бараках рождались дети. Всех без исключения заставляли работать на фабриках и в частных мастерских по 16—18 часов. Их практически не лечили, и они умирали вместе с детьми от голода, болезней.