Книга Кто не спрятался - Клер Макинтош

Мужчина в пальто встает, уступая место беременной женщине. Он высокий, его рука легко проскальзывает в свисающую с потолка вагона петлю, и та обвивает его запястье, когда он перехватывает поручень поудобнее. Он больше не смотрит на меня, но сейчас нас разделяет не больше пятнадцати сантиметров. Я подбираю с пола сумку и прижимаю к себе, думая о Кэтрин Таннинг и краже ее ключей. Мужчина смотрит на часы, потом переводит взгляд на что-то в вагоне. Кто-то двигается к выходу, и мужчина в пальто, пропуская его, задевает мою ногу. Я подскакиваю, как от удара током, отодвигаюсь, неудобно съеживаясь на сиденье.

— Простите, — говорит незнакомец, глядя прямо на меня.

— Ничего страшного, — отвечаю я.

Но мое сердце бешено стучит в груди, в ушах шумит кровь, будто я только что бежала.

На станции «Уайтчепел» я выхожу. Очевидно, что я собираюсь подойти к двери вагона, но мужчина не двигается, и мне приходится протискиваться мимо него. На мгновение я прижимаюсь к нему — и чувствую прикосновение к моему бедру, настолько слабое, что не знаю, не почудилось ли мне. Вокруг меня полно людей, напоминаю я себе. Ничего не может случиться. Но я чуть не спотыкаюсь, так тороплюсь выйти из вагона. Когда дверь закрывается, я оглядываюсь, чуть успокоившись оттого, что теперь меня и того странного мужчину разделяет какое-то расстояние.

Но его нет в вагоне.

«Может быть, он сел?» — думаю я, ведь часть пассажиров вышли. Но в вагоне нет никого с бородой. Никого в темно-сером пальто.

Платформа постепенно пустеет — пассажиры спешат на пересадку, туристы ищут выход, наступая друг другу на ноги, поскольку смотрят на карту, а не по сторонам. Я стою на месте как завороженная.

И тут я его вижу.

Он стоит на платформе метрах в десяти от меня, между мной и выходом. Не смотрит на меня, что-то разглядывает на экране своего мобильного. Я стараюсь успокоить дыхание. Мне нужно принять решение. Если я пройду мимо него и продолжу путь, он может за мной проследить. Но если я останусь и позволю ему пройти вперед, он может остаться тут. Платформа почти пуста, через пару секунд мы останемся тут вдвоем. Решение нужно принимать сейчас.

Я иду. Смотрю прямо перед собой. Иду быстро, но не бегу. «Не беги. Не позволяй ему увидеть твой страх». Мужчина стоит в центре платформы, за его спиной — скамейка, а значит, мне придется пройти перед ним. Приближаясь, я чувствую на себе его взгляд.

Три метра.

Два.

Один.

Я ничего не могу с собой поделать — я перехожу на бег. Мчусь к выходу, сумка бьет меня по боку. Сейчас мне все равно, как я выгляжу. Я ожидаю, что незнакомец последует за мной, но, оказавшись в коридоре перехода на линию Дистрикт, оглядываюсь и вижу, что мужчина все еще стоит на платформе. И смотрит на меня.

Я пытаюсь сосредоточиться на работе, но в голове пусто. Я таращусь на экран, пытаясь вспомнить администраторский пароль к нашей базе данных. Один из сотрудников заходит за списком недвижимости под аренду, а я даю ему список недвижимости на продажу. Когда он возвращается с жалобами, я начинаю рыдать. «Ничего страшного, — сочувственно уговаривает он меня, когда я отдаю ему нужные бумаги. — Это не конец света». Он смущенно оглядывается в поисках салфеток и с облегчением уходит, когда я говорю, мол, все в порядке и я сейчас предпочитаю побыть одной.

Когда дверь открывается и звенит колокольчик, я вздрагиваю от неожиданности. Грехем задумчиво смотрит на меня.

— С тобой все в порядке?

— Да, спасибо. А где вы были? В ежедневнике ничего не записано.

— Это в рабочем ежедневнике ничего не записано, — возражает Грехем, снимая пальто и вешая его на стойку в углу. — У меня в ежедневнике все отмечено.

Он приглаживает пиджак на животе. Сегодня жилет и пиджак у него зеленые, а брюки — красные, и в этом твидовом костюме он напоминает располневшую модель из журнала «Сельская жизнь».

— Я бы не отказался от кофе, Зоуи. И ты не видела мои газеты?

Скрипнув зубами, я иду в кухню, а вернувшись, обнаруживаю начальника за чтением «Телеграф». Он сидит, закинув ноги на стол. То ли во мне еще играет адреналин после случившегося утром, то ли меня злит, что в «Холлоу и Рид» только я работаю как проклятая, но слова сами срываются с моего языка, прежде чем я успеваю их обдумать:

— «Лондон газетт». У вас в кабинете лежала стопка выпусков, штук двадцать. Зачем они вам?

Грехем не обращает на меня внимания, только чуть приподнимает брови в знак того, что он меня услышал.

— И где они теперь? — с нажимом осведомляюсь я.

Начальник спускает ноги со стола и выпрямляется в кресле, вздыхая, но он скорее раздражен моей эскападой, чем смущен.

— Пошли на макулатуру, я полагаю. Не туда ли отправляются все газеты? Потом они превратятся в туалетную бумагу и их продадут в каком-нибудь дешевеньком супермаркете.

— Но зачем они вам?

Этот вопрос сводит меня с ума, голос в моей голове постоянно напоминает об увиденном, об этих газетах, стопкой сложенных на столе. Я помню, как увидела фотографию Кэтрин Таннинг, момент узнавания, когда я соотнесла ее имя с внешностью…

— У нас агентство недвижимости, Зоуи. — Грехем вздыхает. — Мы продаем и сдаем в аренду помещения: офисные здания, магазины, промышленную недвижимость. Как ты думаешь, как люди узнают о том, какую недвижимость мы предлагаем?

Я полагаю, что это риторический вопрос, но Грехем дожидается ответа. Мало ему поучать меня, так еще нужно выставить полной дурой!

— Читают в газете, — выдыхаю я.

— В какой газете?

— В «Лондон газетт». — Я сжимаю кулаки.

— И как ты думаешь, где размещают объявления наши конкуренты?

— Ладно, я поняла вашу мысль.

— Точно, Зоуи? Меня несколько беспокоит, что ты понятия не имеешь, как устроена внутренняя кухня рынка недвижимости. Потому что если тебе трудно все это понять, я уверен, что смогу найти другую секретаршу со знанием бухгалтерского дела.

— Я понимаю, Грехем.

Его губы растягиваются в улыбке. Я не могу позволить себе потерять работу, и он это знает.

По дороге домой я покупаю журнал, решив даже не смотреть на «Лондон газетт». На станции полно людей, в зимних куртках и пальто все кажутся толстыми. Я проталкиваюсь к своему привычному месту — так я смогу сэкономить время, когда нужно будет переходить в наземку. Перед моими ногами — выступ на платформе, установленный для слепых. Заметив, что стою прямо на желтой линии, я, насколько позволяет толпа пассажиров, отступаю назад. На обложке журнала — дурацкие заголовки:

Бабуля обманула смерть трижды!

Я женился на жене собственного сына!

Меня пытался убить десятимесячный ребенок!