Книга Кандагарский излом - Райдо Витич

Павка.

Мы так сильно любили друг друга, что пламя тех чувств до сих пор и греет, и жжет.

Ни до, ни после я не любила, как, в принципе, и не жила.

ГЛАВА 5

— Поплачь вслух, — предложил с нескрываемым сарказмом киллер.

— Что?.. — не поняла я.

— Ты третий час молчишь и вздыхаешь. Это действует мне на нервы.

Слабенькие же у него нервы. Издержки профессии? Бывает…

Нет, ну надо же, как мало, оказывается, занимают времени воспоминания о моей жизни. Тридцать восемь лет уместились в три часа. А речь над гробом займет три минуты? «Славно же я пожила…» — усмехнулась я и напомнила мужчине:

— Вы не любите болтливых.

— Болтливых — разглагольствующих не по существу, — уточнил он.

— A-а. Но вот вопрос: что для вас «по существу», а что нет? Я ведь совсем не знаю вас и могу невольно от разговора перейти к праздной болтовне.

— Уже.

— Вот видите. А между тем я хотела узнать, что вас интересует.

— Ты.

— Я? — В каком смысле? Как женщина, как человек или как жертва, которую везут на заклание? Ах, есть еще один аспект: — Вас интересует психология жертвы. Что она чувствует, о чем думает. Хотите защитить диссертацию на эту тему? Это повысит ваш гонорар или статус? Киллер — доктор науки умерщвления.

— Пытаешься меня оскорбить?

— И в мыслях не было! Просто пытаюсь понять, насколько просела в современном обществе планка морали. Если даже убийца везет жертву на убой и спрашивает, как она себя чувствует. Остается достать ноутбук, датчики и зафиксировать малейшие изменения в моем организме… Позвольте спросить, вы уникум или норма?

— А ты?

— У меня складывается впечатление, что я недалека от истины в плане кандидатской диссертации. Хорошо, спрашивайте. Что вам нужно, материал из какой области? Психология? Что именно? Что я думаю, чувствую?..

— Положим.

Я б тебе положила… Или на тебя.

И вздохнула, напомнив себе — Лялька.

— Чувствую я себя прекрасно, отрицательных эмоций не выявлено. Пульс, сердцебиение в норме. Нервных припадков не намечается, сбоя в психике тоже. Душить вас не буду. Драться, ругаться, выпрыгивать из машины, подавать сигналы SOS — не собираюсь.

— Мне уже верить?

— А какой смысл мне лгать?

— Миллион причин.

— Назовите хоть одну.

— Ты женщина.

— Понятно. Вы женоненавистник.

— А ты наоборот.

— Неправда. Мне очень нравятся мужчины. А такой героической профессии, как ваша — особенно.

— Не сомневаюсь. Особенно мертвые. Далила?

— Я? Неужели похожа? Я скорей сама о нож порежусь, чем кого-то зарежу. Да и вообще, была бы супергероем, давно бы нашла выход из положения — покрошила вас на рагу и убежала. Но, увы, я слабая женщина и понимаю, что вы и обстоятельства выше меня.

— Ты не слабая — ты умная. Просчитала заранее варианты и выбрала наилучший.

— У меня такое ощущение, что вы действительно принимаете меня за законспирированную агентессу империалистической разведки. Причем настолько законспирированную, что и сама об этом не подозреваю. А наилучший вариант, по-вашему, — спокойно лечь под скальпель и одарить своими органами какого-нибудь дегенерата, продлив ему жизнь за счет своей?.. Не находите гипотезу бредовой?

— Тогда почему не сопротивляешься?

— А вы хотите? Или обескуражены моей реакцией? Веду себя не так, как все предыдущие ваши жертвы?

— Ты слишком холоднокровна.

Я мертва, мальчик, только и всего. Есть ли смысл трупу бояться смерти?

— Я разумна.

— Фальшива, — скривился он.

— Опять обвиняете во лжи? Ваши фантазии — производные вашего мозга?

— Хорошо, тест. Сколько тебе лет?

— Тридцать восемь.

— Где родилась?

— В городе-герое Ленинграде.

— Что ж переехала? — продолжал он тянуть жилы.

— Ребенок. Смерть ее отца. Подкосила. Хотела смены обстановки, тихой, размеренной жизни в захолустном городе.

— Что закончила?

— Техникум. Технолог ткацкого производства.

— Как же в музее оказалась?

— Потянуло к прекрасному. Выучилась на реставратора.

— Нравится работа?

— Очень.

Он искоса на меня взглянул:

— Как с личной жизнью?

— Положительно. В этом тоже будете копаться? Как киллер или как психолог?

— Как без пяти минут муж. — Он произнес это весьма серьезно. — Или ты уже забыла, что сделала мне предложение?

— Что вы, сутки уже жду ответа.

— Еще надеешься?

— Да.

— А ничего, что я киллер? — Он даже не попробовал улыбнуться.

— Привыкну, — вздохнула я. — У каждого свои недостатки.

— Минус, мадам, по всем фронтам. На десять вопросов десять неверных ответов. Так чья фантазия воспалена?

— Слушайте, что вам надо? — всерьез озадачилась я.

— Сама ответишь?

— Вы экспериментируете? — я начала по-настоящему заводиться. — Я вам что, подопытная мышь?.. Вам не органы нужны, вам интересна психика? Проявление и модели поведения человека в экстремальной ситуации?

— А в чем экстрим для тебя?

Я украдкой огляделась: нет ли в салоне камер слежения, дисплеев, глазков видеокамер? Жучков, на худой конец?.. Может, он действительно какой-нибудь психопат-миллионер, который сдвинулся на психиатрии и проводит эксперименты на живых людях? А может, снимает фильм из серии подпольных порнушек, но стриптиз предполагает сугубо в области психологии и души?

— А вы считаете, что поездка с киллером в неизвестность и ежеминутная угроза смерти — это норма жизни? Простите, но я нет.

— Боишься?

— Смерти? Да. Как любое нормальное существо.

Мужчина кивнул и повернул руль влево, выезжая на встречную полосу, по которой на всех парах шел рефрижератор, и нажал на газ. Машины пошли на таран.

Я замерла, расширенными от ужаса глазами следя за приближением махины. Рефрижератор оглушительно загудел, и были уже видны малиновые кисточки занавески, свисающие над лобовым стеклом в салоне, усатое лицо водителя, клетчатая рубаха.

В тот миг, когда я поверила, что мы умрем, и вспомнила Павла Шлыкова, уходящего на боевое задание в предрассветную дымку кандагарского утра, киллер резко повернул рулевое колесо вправо.