Книга Ночные стражи. Наследник - Кэтрин Ласки

Страховолки давно вымерли, но даже при жизни они никогда не появлялись вблизи острова Хуула. Во всех книгах указывается, что следы пребывания этого вида волков найдены исключительно в краю Далеко-Далеко. Даже в Северных царствах, где жили и живут самые разные разновидности волков, никогда не было страховолков.

Аккуратный амбарный совенок поднял коготь и спросил:

— Как вы думаете, это может быть правдой? Я имею в виду не сказки про волков, а легенду об Угле Хуула? — Глаза сипухи сияли такой надеждой и восторгом, что Отулиссе ужасно не хотелось его разочаровывать.

Однако она не могла лгать, поэтому честно ответила:

— Это может оказаться правдой, Венцель. Никто не знает этого наверняка, но это вполне возможно.

— Возможно? — разочарованно протянул Венцель. — Всего лишь возможно?

Отулисса кивнула. Ей самой хотелось бы прибавить что-нибудь более обнадеживающее. Последнее время с ней творилось что-то странное. С тех пор, как они начали проходить легенды Огненного цикла, Отулисса постоянно страдала от расстройства мускульного желудка. И еще ей снились странные сны.

К счастью, Отулисса была слишком благоразумна, чтобы предавать значение снам. Разумеется, она знала, что некоторые совы, подобно Сорену, видят вещие сны. Но для себя Отулисса полностью исключала такую возможность. Это было ненаучно, а Отулисса страстно верила в науку. Во всяком деле ей нужны были факты, доказательства и проверенные практикой свидетельства.

Но в последнее время сны совсем измучили её. Ей всё чаще казалось, будто бы во сне ее посещает скрум ее великой и обожаемой наставницы Стрикс Струмы! Это было просто возмутительно. Отулисса никогда не верила в скрумов. Ее неверие было принципиальным и окончательным. Она считала скрумы оптической иллюзией, вызванной специфическим преломлением света, или плодом воспалённого воображения не в меру впечатлительных сов.

Однако Отулисса никогда не страдала излишней мнительностью. Она никогда не бредила, даже в ту страшную ночь, когда ее ранило во время битвы в ходе осады острова.

И вообще, с какой стати Стрикс Струме превращаться в скрума и преследовать ее, Отулиссу? Великая наставница закончила все свои дела на земле и погибла в бою, как подобает настоящей воительнице. Она прожила прекрасную, достойную жизнь, и не заслужила жалкую участь призрака!

Но сомнения продолжали терзать Отулиссу. Почему в последнее время ее так волнуют легенды, связанные с огнем и угленосами? Почему истории Огненного цикла вызывают у нее странный трепет?

Отулиссе всё чаще казалось, что эти легенды имеют какое-то особое отношение к ней самой. Может быть, их следует читать между строк? Что если в этих преданиях зашифровано некое послание? Каждый раз, когда Отулисса перечитывала легенды Огненного цикла, она чувствовала напряжение и отчаяние.

Ей казалось, будто она должна немедленно что-то сделать, вот только что? Почему? Что? Зачем? И еще эти легенды вызывали у нее смутное ощущение давно забытого сна. Но этого не могло быть! Она никогда не видела таких снов!

Приближался рассвет. Пора было лететь в столовую на сумерничание, а потом отправляться спать в свое дупло. Отулисса покачала головой. Есть ей не хотелось, да и болтать с друзьями в столовой тоже не было никакого настроения. Она отпустила учеников и отправилась прямо в свое дупло, но по пути столкнулась с миссис Плитивер.

— Ты с-сегодня не с-сумерничаеш-шшь, Отулис-сса? — участливо прошипела слепая змея.

— Нет, миссис Плитивер, что-то нет аппетита.

Миссис Плитивер сокрушенно покачала головкой и поползла следом за Отулиссой. Все слепые домашние змеи отличаются особой чувствительностью, однако миссис Горация Плитивер была наделена абсолютно и исключительно тонкой душевной организацией.

Она уже давно заметила, что Отулисса пребывает в необычайном смятении, и не будь миссис Плитивер слепой змеей, у которых никогда не бывает скрумов, она сказала бы, что чувствует вокруг Отулиссы какие-то странные призрачные вибрации.

Когда утренний свет заглянул в дупло, Отулисса беспокойно заметалась в своем гнезде. Ей снова снился сон, и она снова ничего не могла с этим поделать. Она видела огонь. Легенды Огненного цикла гулко звучали в ее мозгу, желудок бешено содрогался. Но даже во сне Отулисса старалась сохранить трезвость рассудка.

«Это просто дурной сон, — строго сказала она себе. — Скорее всего, во всём виноваты проблемы с пищеварением. Наверное, это всё от белки-летяги. И напрасно я съела столько жареных крылышек летучих мышек! Я ведь прекрасно знаю, что от них у меня всё время бывает изжога. Ты ведешь себя непростительно глупо, Отулисса! — сурово отчитала себя спящая Отулисса. — С завтрашнего дня больше никаких летяг и крылышек! Только нужно обязательно поговорить с кухаркой, чтобы она не подумала, будто мне не нравится ее стряпня. Я вовсе не хочу ее обижать, тем более, что готовит она просто превосходно! Особенно ей удается соус барбекю, объедение!»

Только Отулисса могла размышлять о кухарке во время ночного кошмара.

Когда он, наконец, закончился, Отулисса на несколько часов погрузилась в беспокойный сон. Проснулась она разбитая и усталая, будто и не спала вовсе.

Но в этот вечер Отулисса впервые смогла вспомнить часть привидевшегося кошмара. Она нахмурилась и уставилась в отверстие дупла.

— Великий Глаукс, кажется, мне было настоящее видение, — пробормотала она.

Может быть, после завтрака она почувствует себя лучше? Благодарение Глауксу, что она заранее подготовилась к предстоящим занятиям! Кстати, что там сегодня по программе? Огненный цикл, часть вторая, — услужливо подсказала память.

— Енотий помет! — процедила Отулисса. Вообще-то, она почти никогда не ругалась, но сегодня ей меньше всего хотелось вспоминать про Огненный цикл. Хватит с нее ночного кошмара!

Лес скрумов

— Отулисса! Я вспомнил, как её звали! Отулисса!

С этими словами Нирок вылетел из пня и помчался сквозь затянутый дымом лес. Ничего не замечая, он летел сквозь столбы огня, инстинктивно находя безопасные воздушные течения и избегая огненных ям. Никто никогда не учил его летать в лесном пожаре, он просто родился с этим даром.

Нирок уверенно мчался на горячих потоках воздуха, острыми ножами пронзавших ночь.

Он инстинктивно чувствовал близость пазух холодного воздуха, которые опытные угленосы называют «мертвыми ямами», потому что в них может в мгновение ока затянуть зазевавшуюся сову и сбросить ее на объятую пламенем землю.