Книга Куколка - Генри Лайон Олди

Первопроходцу отведут в справочнике две строки курсивом.

– У вас есть согласие моей дочери на участие в эксперименте? В письменном виде, с подписью? Заверенное нотариусом?

Можно не сомневаться: ходячая математика бытия, Лука Шармаль успел просчитать вероятность того, что гость сказал правду. Ничтожно малая, но допустимая величина. Раз так, следует нанести упреждающий удар.

– Нет.

– Почему?

– Я не считал нужным оформлять согласие Эмилии подобным образом.

– Вы пренебрегаете законом?

– И законами природы в том числе, мар Шармаль. Помните? – прожектер и шарлатан. Если я скажу, что ваша дочь силой принудила меня взять ее в экспедицию, вы поверите?

Банкир моргнул – впервые с начала встречи.

– Да. Поверю. Эми с рождения обладала слабым гематрическим потенциалом. В семье Шармалей это в полном объеме передается по мужской линии. Ущерб моя дочь компенсировала железным характером.

Он моргнул еще раз.

– Но это не отменяет необходимости согласия, заверенного нотариусом.

Он меня разденет, понял Штильнер. Разденет и с живого кожу сдерет. Даже если экспертиза подтвердит мое отцовство, он подаст в суд – и его адвокаты без зазрения совести докажут, что шарлатан и прожектер обманом вовлек невинную, ничего не подозревавшую сотрудницу в опаснейший эксперимент, который в итоге привел Эмилию Дидье к гибели.

Я не отмоюсь до конца дней.

– Вы пытались повторить эксперимент, профессор?

– Да.

Штильнер раздумал врать. Глупо пытаться обмануть гематра, да еще с такими финансовыми возможностями. Захоти банкир, он с легкостью купил бы информацию о гибели «Жанетты» с пилотом Данилой и проституткой-брамайни на борту. И с не меньшей легкостью просчитал бы остальное, связав отдельные звенья в цепочку.

– Эффект передачи свойств подтвержден?

– Нет.

– Эксперимент провалился?

– Нет.

– Тогда что же?

– Участники эксперимента погибли. Несчастный случай.

Шарлатан и прожектер, сказал где-то далеко адвокат банкира, не остановился на достигнутом. На его совести – пилот, крепостной графа Мальцова, существо бесправное и безответное. На его совести – несчастная девица, из-за нищеты вынужденная торговать своим телом. Мы уже не говорим о потере имущества в виде челнока со спецоборудованием. Грязная личность этот профессор, ваша честь, грязная и беспринципная.

Встать, суд идет…

Банкир молчал две с половиной минуты. Не шевелясь, не моргая, неестественно прямой, Лука Шармаль сидел в кресле, положив холеные руки на стол, и размышлял. На лацкане его пиджака блестел значок: спираль со звездой наверху.

Блеск подавлял, приковывал внимание.

Штильнер испугался, что впадет в гипнотический транс, и отвел взгляд. Оставшееся время он смотрел в окно. Лужайка перед входом. Маленькая эстрада с фонтаном в центре. Отсюда было трудно определить, настоящая это вода или голография. Вокруг эстрады амфитеатром располагались ряды скамей. На нижней скамье сидел голем, который сопровождал профессора.

Голем шевелил губами, как если бы пел.

– Сто пятьдесят секунд вам в зачет не идут, – наконец сказал банкир. Штильнер ожидал чего-то другого, и не сразу сообразил, о чем речь. – Дети останутся у меня. Вы не в состоянии обеспечить им достойную жизнь. Этот вопрос не обсуждается. Далее: экспертизу мы проводить не будем. Во всяком случае, сейчас. Вы слышите, что я вам говорю?

– Э-э… Да. Слышу.

– Я приму участие в финансировании вашего евгенического центра. Естественно, под чужим именем. Мое имя слишком дорого стоит, чтобы трепать его лишний раз. Спонсоров проекта я укажу финансовому распорядителю центра.

– «Грядущего», – не пойми зачем поправил Штильнер.

– Неважно. Финансовому распорядителю – и совету попечителей, если угодно. Далее: тайну происхождения детей вы держите в строжайшем секрете. Я не желаю привлекать интерес журналистов и любителей «жареных» сплетен. После ряда экспериментов, когда ваша гипотеза подтвердится фактами, когда вы подадите заявку на патент с полным обоснованием открытия – я дам согласие раскрыть и этот секрет. Не раньше.

– Я могу увидеться с детьми? – спросил профессор.

Все, сказанное Лукой Шармалем, напоминало волшебную сказку. За одним исключением: инициатива бесповоротно уплывала из рук Штильнера. С другой стороны, ну ее, инициативу! Зато финансы, поддержка крупного магната, перспективы…

– Нет.

Банкир отключил коммуникатор и уточнил:

– Не сейчас.

Покидая виллу, профессор лишь чуть-чуть сожалел, что не добился встречи с детьми. Успеется. И впрямь, к чему лишний раз тревожить малышей? Говорят, гематры в детстве подвержены беспричинным истерикам – природа компенсирует эволюционную устойчивость психики. Дети вырастут и поймут отца. Поймут и простят. Теперь главное: обеспечить необходимое экспериментальное подтверждение. Деньги будут. Шармаль обещал, значит, с деньгами – без проблем. Это хорошо. Стыдно сидеть на шее Мальцова. Кармазов и Савва Брынных с прошлого года урезали вложения до минимума…

Очень хотелось выпить.

Помянуть Эмилию, и вообще.

Над его головой соглядатай-невидимка щелкнул разноцветными пучками, как кучер – вожжами. Поднимись Штильнер в небо над волшебным ящиком, он увидел бы, как декорации меняются, возвращая на сцену кабинет банкира.

Встав из кресла, Шармаль-старший отдавал приказания голему Эдаму:

– Свяжись с мар Зутрой. Действие: подключиться к финансированию евгенического центра «Грядущее» в качестве главного спонсора. Цель: полное разорение центра в течении двух, максимум – трех лет. Ограничение: разорение должно выглядеть естественным. Никаких просчитываемых связей с Зутрой. И тем более – со мной.

Голем кивнул.

– Свяжись с Фриделем. Действие: цикл статей и научно-популярных передач о современной евгенике, как лженауке и прибежище шарлатанов. Цель: дискредитация Адольфа Штильнера, полная и окончательная. Ограничение: наращивать давление постепенно. Пик влияния – момент разорения и закрытия «Грядущего».

Голем кивнул снова.

– Свяжись с Левиафаном. Действие: обеспечение судебной поддержки после разорения центра. Цель: ряд выигрышных исков от лица энергетов, служивших селекционным материалом для экспериментов Штильнера. Ограничение: иски не должны затрагивать честь и достоинство попечителей центра. Я не хочу втягивать их в конфликт на уровне личных интересов. Только финансовый крах. Вся тяжесть катастрофы должна лечь на Штильнера.

– Да, хозяин, – спел голем.