Книга Четвертое сословие - Джеффри Арчер

— В таком случае вам, наверное, придется продать машину.

— Ни за что, — покачал головой Кит.

— Как бы вы ни решили, она останется у нас в гараже — по обычному дневному тарифу, — пока вы не оплатите счет.

Механики нависли над его «эм-джи», и Кит побагровел. Они невозмутимо смотрели на него.

— Сколько вы можете за нее предложить? — наконец спросил он.

— Ну, подержанные спортивные машины с правым рулем не пользуются большим спросом в Берлине, — ответил механик. — Но думаю, я смогу заплатить вам 100 тысяч марок.

— Вы же говорили, что не имеете дела с марками.

— Только когда продаем. Покупка — дело другое.

— После оплаты счета у меня что-нибудь останется от этих ста тысяч?

— Нет, — сказал механик. Он немного помолчал, потом с улыбкой добавил: — Но мы поможем вам поменять деньги по хорошему курсу.

— Проклятые нацисты, — тихо пробормотал Кит.

На втором курсе друзья из Лейбористского клуба убедили Кита баллотироваться в комитет. Он сразу сообразил, что, хотя в клубе состоит больше шестисот человек, именно комитет встречается с министрами, когда те посещают университет, и именно комитет обладает властью принимать решения. Они даже выбрали представителей, которые присутствовали на партийных конференциях и, таким образом, могли повлиять на политику партии.

Когда объявили результаты голосования, Кит удивился, узнав, что победил с большим преимуществом. В понедельник он присутствовал на первом заседании комитета в «Каменщиках». Он молча сидел сзади и не мог поверить в происходящее. Этот комитет повторял все, что Кит презирал в Британии. Это был реакционный, предвзятый и, когда доходило до принятия настоящих решений, ультраконсервативный комитет. Если кто-то предлагал оригинальную идею, ее долго обсуждали, а потом благополучно забывали, перенеся собрание в бар внизу. Кит понял, что быть членом комитета недостаточно, если он хочет претворить в жизнь свои наиболее радикальные идеи. На последнем курсе надо стать председателем Лейбористского клуба. Когда он упомянул о своем замысле в письме отцу, сэр Грэхем написал в ответ, что его больше интересует степень Кита, поскольку должность председателя Лейбористского клуба не имеет первостепенного значения для человека, который надеется унаследовать газетный бизнес.

Единственным соперником Кита оказался вице-председатель Гарет Уильямс. Он был сыном шахтера со стипендией от Нитской средней школы и, само собой, имел все необходимые данные для этой должности.

Выборы руководителей были назначены на вторую неделю Михайлова триместра.[11] Кит понимал — если он хочет стать председателем, ему нужно использовать каждую минуту первой недели. Поскольку Гарет Уильямс скорее пользовался популярностью у комитета, чем у рядовых членов, Кит точно знал, куда направить свои усилия. Первые десять дней триместра он приглашал выпить у себя в комнате некоторых зарегистрированных членов клуба, в том числе первокурсников. Каждый вечер они ящиками поглощали пиво, ели пирожки, пили дешевое вино — и все за счет Кита.

За сутки до выборов Кит решил, что все на мази. Он просмотрел список членов клуба, отмечая галочкой тех, с кем уже наладил отношения и кто, он не сомневался, будет голосовать за него. Сторонников Уильямса он отмечал крестиком.

Вечером накануне выборов проходило очередное заседание комитета, но Кит испытывал огромное удовольствие от мысли, что больше ему не придется присутствовать при обсуждении бессмысленных резолюций, которые в конечном счете всегда оказываются в ближайшей мусорной корзине. Он сидел в глубине комнаты, безучастный к внесению бесконечных поправок в подпункты, столь любимые Гаретом Уильямсом и его кликой. Почти час комитет обсуждал постыдный уровень безработицы, который недавно достиг 300 тысяч. Киту хотелось указать братьям, что в Британии, по его мнению, как минимум 300 тысяч человек, которые попросту не способны работать, но он решил, что накануне выборов, когда ему потребуется их поддержка, такое выступление было бы неразумным.

Он откинулся на спинку стула и почти задремал, но вдруг… Когда перешли к пункту «Другие вопросы», Хью Дженкинс (из Сент-Питерза), член комитета, с которым Кит почти не разговаривал — не только потому, что тот представлял Ленина либералом, но и потому, что он был ближайшим союзником Гарета Уильямса, — неуклюже поднялся со своего места в первом ряду.

— Брат председатель, — начал он, — меня поставили в известность, что было нарушено Правило процедуры номер девять, подраздел «в», касающееся выборов руководителей данного комитета.

— Давай, не тяни, — сказал Кит. У него уже были кое-какие планы насчет брата Дженкинса, о которых не говорилось ни в одном своде правил.

— Потерпи, брат Таунсенд, — обернулся к нему Дженкинс, — тем более вопрос напрямую касается тебя.

Кит резко выпрямился и впервые за вечер стал внимательно слушать.

— Оказывается, брат председатель, последние десять дней брат Таунсенд вел предвыборную агитацию, чтобы заручиться голосами в свою пользу.

— Естественно, — вставил Кит. — А как еще можно набрать голоса?

— Что ж, я рад, что брат Таунсенд этого не скрывает. В таком случае, брат председатель, вам не придется проводить внутреннее расследование.

Кит озадаченно ждал разъяснений Дженкинса.

— Очевидно, — начал он, — брат Таунсенд не удосужился заглянуть в свод партийных правил, в котором ясно говорится, что любые формы предвыборной агитации строго запрещены. Правило процедуры номер девять, подраздел «в».

Кит вынужден был признать, что у него нет свода правил, и он, конечно же, никогда его не читал, тем более Правило процедуры номер девять со всеми его подразделами.

— К сожалению, долг велит мне вынести на рассмотрение комитета следующую резолюцию, — продолжал Дженкинс. — «Не допускать брата Таунсенда к участию в завтрашних выборах и одновременно исключить из комитета».

— Вопрос по порядку ведения заседания, брат председатель, — подскочил другой член комитета, сидевший на втором ряду. — Полагаю, ты заметил, что нам предлагают две резолюции.

Комитет еще минут сорок обсуждал, сколько резолюций нужно ставить на голосование — одну или две. В конце концов они остановились на поправке к предложению: одиннадцатью голосами против семи было принято решение, что резолюций две. Потом последовали новые выступления и обсуждение процедурного вопроса, позволить ли брату Таунсенду принять участие в голосовании. Кит заявил, что вполне обойдется без голосования по первой резолюции.

— Какое благородство, — ухмыльнулся Уильямс.

Десятью голосами против семи, с одним воздержавшимся, комитет принял резолюцию вычеркнуть брата Таунсенда из списка кандидатов на пост председателя.

Уильямс настоял, чтобы результаты голосования внесли в протокол собрания на случай, если в будущем кому-то придет в голову обжаловать решение. Кит ясно дал понять, что не собирается ничего обжаловать. Уильямс не мог сдержать усмешки.