Книга Убийство Царской Семьи и членов Романовых на Урале - Михаил Дитерихс

…Показателем такого настроения является следующий факт: в начале октября минувшего года мною через прокурора суда были произведены троекратные публикации в местных газетах, извещавшие население о том, что на меня возложено производство следствия по делу об убийстве бывшего Императора Николая II, и приглашавшие всех граждан, могущих сообщить относящиеся к делу сведения, явиться ко мне для дачи показания, но до сего времени ни один гражданин не явился ко мне добровольно для дачи показаний. Вредно отражалось на ходе расследования также и то распространение в населении на основании различных слухов убеждения, что бывший Император и его Семья живы и увезены из Екатеринбурга и что все опубликованные советской властью сведения по этому поводу – провокация и ложь; это убеждение было усвоено и большей частью представителей военной власти, и под влиянием этого создавалось отношение к производимому следствию, как к делу, в лучшем случае, бесполезному.

В заключение следует отметить, что работа по исследованию преступления осложняется необходимостью уделять массу времени и труда собиранию и осмотру такого материала (вещи, документы), который не имеет значения вещественных или письменных доказательств в законном смысле этого понятия, но тем не менее требует принятия целого ряда мер в интересах государственных, исторических и культурных. По этому поводу позволяю себе обратить внимание на то, что следствие ведется в условиях полной оторванности от центра и без руководящих указаний в отношении его объема, задач и пределов, тогда как по данному делу, ввиду его исключительности и важности, эти границы должны бы быть строго и точно очерчены. 31 января 1919 года. Член Ек. окр. суда Ив. Сергеев».

Докладная записка Сергеева не дала ответа на основной поставленный ему вопрос: почему Омск не ориентирован в истине совершенного в Екатеринбурге преступления? В письменном собственноручном документе он даже сам не определяет, какое же именно преступление совершено в Екатеринбурге – убийство всей Царской Семьи или только бывшего Царя. Своей докладной запиской Сергеев просто старается оправдать свою бездеятельность и слишком сугубую «законность» в ведении порученного следственного производства. В последнем отношении его ссылки на узость рамок, предоставляемых законом для деятельности судебных следователей, натянуты и искусственно подобраны для объяснения своей пассивности, а толкование употребленного законом слова «собирать» – умышленно узкое, но для него, задавшегося целью тянуть дело, необходимое. Программа, составленная Сергеевым для своей работы, определенно преднамечала затяжку дела до бесконечности: сначала выяснить, «действительно ли совершилось самое событие преступления», «в дальнейшем принять все доступные меры к обнаружению тел убитых» «и уже затем выяснить обстоятельства совершения преступления, его вдохновителей и участников». А если тела убитых не будут найдены, что и случилось в действительности, последнее, важнейшее во всем деле в историческом и национальном отношениях, должно было бы до бесконечности дожидаться своего освещения перед правосудием и историей по программе работы Сергеева. Он этими вопросами и не занимался, а тянул следствие, собирая все те материалы, которые случайно попадали к нему по первым двум пунктам намеченной программы. Только после объявления ему о передаче следственного производства для дальнейшего ведения его следователю Соколову 20 февраля 1919 года Сергеев решился и впервые в постановлении о привлечении к следствию Павла Медведева в качестве обвиняемого указал, что убита была вся Царская Семья, что преступление совершено «по предварительному уговору с другими лицами» и выполнено по заранее выработанному плану. Однако и здесь Сергеев в числе «других лиц» упомянул только Янкеля Юровского, не касаясь совершенно «вдохновителей», о которых он докладывал на словах.

Сергеев говорит, что, по ознакомлении с данными дела Наметкина, он признал «важнейшей очередной задачей выяснить, насколько возможно, действительно ли совершилось самое событие преступления». Это он признал 8 августа, а допрашивает Летемина 18 октября, а Марию Медведеву – 9 ноября. Что же он делает за это время, дабы установить факт убийства? Осматривает дом Ипатьева, но устанавливает и отмечает в протоколе все то, что отмечал в свое время Наметкин, что делали неопытные офицеры, что делал уголовный розыск. Для установления факта преступления Сергеев не замечает ни окровавленных салфеток и полотенец, ни обрызганной кровью стены, не разыскивает окровавленные опилки, которыми замывали пол, не интересуется, от каких револьверов пули, засевшие в стенах и полу подвальной комнаты нижнего этажа дома. Он дополняет осмотр лишь тем, что выпиливает из стен и пола куски досок с пулевыми следами и снимает фотографии комнат. Однако с комнаты, где был произведен расстрел, он снял фотографию не до вырезки кусков досок из стен и пола, а уже после изъятия их со следами произведенного здесь преступления. Таким образом, если уничтожить эти вынутые куски досок, то никаких следов совершенного в этой комнате действительного злодеяния нигде зафиксировано не останется.

Этот акт следственного производства Сергеева, может быть, случайно сопоставляемый с показаниями Летемина, данными 18 октября Сергееву, опять-таки наводит на мысль об умышленности некоторых действий Сергеева. Летемин, который на допросе 7 августа уголовным розыском проявил свой интерес к совершившемуся преступлению только вопросом, много ли было крови, просидев, числясь за уголовным розыском, два с половиною месяца в тюрьме, на допросе Сергеева неожиданно оказывается значительно более словоохотливым без понуждения со стороны Сергеева, а главное, значительно более интересовавшимся деталями преступления. Повторив в общем все то, что он рассказывал уголовному розыску, Летемин в конце вдруг заявил: «Все то, что я узнал об убийстве Царя и его Семьи, меня очень заинтересовало, и я решил, насколько возможно, проверить полученные мною сведения. С этой целью 18 июля я зашел в ту комнату, где был произведен расстрел, и увидел, что пол был чист, на стенах также никаких пятен я не обнаружил. В задней стене, на левой руке от входа, я заметил три дырочки глубиной с сантиметр каждая; больше никаких следов стрельбы я не видел. Вообще следов крови я нигде не обнаружил».

Правда, что Летемин оговаривался и пояснял, что осмотр он производил уже вечером и торопился, боясь, чтобы начальство не застало его за этим делом, но этого было достаточно, и в Екатеринбурге заговорили: видите, уголовный розыск прав, Семья вывезена; самое большее, что был расстрелян только бывший Царь, как и говорили советские власти. Позвольте, возражали другие, ведь кровь, много пулевых следов видели Кутузов, Деревенько, Чемадуров, Наметкин, все офицеры, масса народа, перебывавшего в доме? – Ну, это все могло появиться и потом, провокация…

Выпилить доски со следами пуль и крови Сергеев, конечно, должен был, но надо было, во-первых, снять фотографии стен комнаты, где был произведен расстрел, раньше их искажения, а во-вторых, надо было хранить выпиленные куски до экспертизы кровяных следов и пуль в порядке, установленном законом, опечатанными и с гарантией, что они не пропадут. Между тем хранение их было так небрежно, что при сдаче вещественных доказательств Сергеев не мог разыскать сразу одного из выпиленных кусков из пола.

Сергеев резко отзывается в своей докладной записке о моральных качествах чинов Екатеринбургского уголовного розыска и указывает на то, что они не стояли на должной высоте. Сергеев, оправдывая себя, отмечает, что «успех следствия в значительной мере обусловлен возможно наилучшей и широкой постановкой дознания и розыска, ибо результаты работы органов дознания являются основой предварительного следствия». Последнее Сергеев должен был добавить – при условии, когда розыск руководится следствием и следователем. При всем том делал ли Сергеев что-либо со своей стороны, чтобы улучшить дело, ускорить его ход? Давались ли им какие-либо указания чинам уголовного розыска? Использовал ли он хотя бы весь тот материал, который доставлял ему уголовный розыск, и наблюдал ли он за своевременностью поступления к нему материалов от розыска? Вот для примера сравнительная таблица посланных 13 октября 1918 года уголовным розыском оптом своих материалов следователю с отметками, что и когда сделано по ним Сергеевым.